Сквозное. Навылет

Однако… Тала не могла глаз оторвать от своей руки… От кольца, от его пальцев на фоне своей ладони… От рук мужчины как разряды расходились по ее коже. И в этой картине было нечто до боли знакомое, до спазма в груди! Ускользающее из ее памяти, стоило хоть немного напрячься, но такое… будто обыденное и бесценно важное одновременно: кольцо на ее руке, его пальцы, не оставляющие это украшение в покое, словно он не в состоянии был не касаться…

Как узнавание, только очень размазанное, расплывчатое, подернутое мутной дымкой.

— Почему я не помню? — почти в отчаянии выдохнула она, облизнув сухие губы. — Почему я ничего не помню?! — вскинула голову, вновь в его лицо всматриваясь. — Глаза твои, лицо, кажутся, знакомы… Или придумываю? Но, — напряженно нахмурилась, пытаясь собрать мысли. — Имя?.. Не могу вспомнить! — почти шепотом призналась с тихим отчаянием, немного стыдясь себя.

Не понимала! Просто не понимала, как можно забыть столько?! Мужа, получается, годы жизни, собственную болезнь… Несколько лет потерять в каких-то закоулках родной головы!

— Денис, — тут же восполнил мужчина этот пробел в ее памяти. — Не думай об этом сейчас, чудо. Слышала же, что сказал врач: такое может произойти на фоне стресса. А этого добра у тебя в последнее время хватало с избытком. И наркоз еще, — он как-то непонятно передернул ртом, будто… Ну, не разобрала, с сожалением? — Вернется все, чудо мое… А если нет, новым заменим, — он подмигнул достаточно самоуверенно, словно считал, что в его власти буквально все и не существует самого слова «невозможно».

А Тала продолжала в мужчину всматриваться, героически сопротивляясь желанию вновь уснуть.

Глаз оторвать не могла, если честно. Пыталась заставить мозги работать лучше. Вглядывалась в это, определенно, сильное и волевое лицо с жесткими заломами на щеках, которые прилично отросшая темная щетина покрывала, резкой линией челюсти и даже слишком умными, пронзительно-синими глазами. Вокруг тех залегли тени, да и сами глаза покраснели, словно он очень устал и давно не высыпался нормально.

И все же Денис, казалось, явно привык управлять всеми и каждым, самой жизнью, что даже в ее состоянии ощущалось. И, чудилось, занимал довольно весомое положение, держался как-то так…

Взгляд невольно скользнул по палате: Тала впервые обратила внимание на обстановку. Это не было знакомой и привычной львовской больницей, в которой она столько раз с матерью бывала. Ничего общего! Отдельная… не палата, а как комната, оборудованная настолько совершенно, красиво и…

— Ох, господи! Сколько же это все стоит?! — выдохнула с испугом, дернувшись невольно в постели. — Где я? Это Львов?.. Кто оперировал?..

— Тише, чудо, тсс, — успокаивая ее, Денис второй рукой обхватил щеку Талы, но и пальцы ее не отпустил. Наклонился еще ближе. — У нас есть деньги. Просто запомни это, как факт, — он вновь блеснул своей усмешкой. — Мы себе все можем позволить, любое лечение, — Денис произнес это твердо, веско, словно в самом деле хотел, чтобы она даже не думала больше нервничать насчет денег.

А вот у Талы что-то внутри при одном этом слове, как вибрировало. Накладывались, смешивались и путались года? Быть может. Ведь у них с матерью никогда особо средств не имелось, вечно на все не хватало, выкручивались…

И тут другая мысль появилась внезапно: а как она, вообще, с таким мужчиной, как Денис, познакомилась? Вот совершенно не походило, будто они вместе работали или время в одинаковых местах могли проводить…

Ох! От напряжения голова болеть начала, усталость накатила волной. Верно, врачи настаивали на том, что Тала не должна волноваться и переживать, даже ввели ей какой-то препарат… Хотя, кажется, ей, в принципе, много всего вводили, включая гормоны.

— И да, оперировал тебя Маркиян Тарасович, не волнуйся. Потом уже перевезли сюда ради лучших условий, — продолжал тем временем рассказывать ее… муж. — Хочу, чтобы тебя лучшие врачи лечили!

Денис говорил очень убедительно, пусть и с неким внутренним ажиотажем, что ли. Так, что ощущалось прямо, насколько для него это было важным и личным… И это зацепило, тронула какие-то глубокие струны в душе, завибрировало теплом.

Странно. То есть, так и должно же быть в семье. Но ее отец совсем иначе стал к матери относиться после…

Мысли крутились в голове странной каруселью, на которую словно то и дело вспрыгивал кто-то, а сидевший до этого покидал круг. Как Тала, вообще, замуж вышла?! Нет, этот мужчина (боже, тут и спорить не о чем) ее просто с ума сводил! Ее тело узнавало его по легчайшему касанию, сама душа, казалось, тянулась к нему. Но Тале так сложно было себя и брак соотнести. Чем же он ее доверие настолько завоевал?

Спрашивать, на ее взгляд, не очень уместно. Тем более что вот он, у ее постели, определенно, не испуганный и не испытывающий отвращение. Наоборот, похоже, с ожесточением готовый драться за Талу с любым диагнозом, заразой и даже с этой потерей памяти. Денис будто заякорил ее, держал чем-то неосязаемым настолько же крепко, как и тем продолжающимся прикосновением ладони…