Сладких снов

Я видела ее в витрине одного из байкерских магазинов в городе. Большая рама, а в ней отретушированная в сепии фотография двух байкеров, бок о бок въезжающих в город. На прямой дороге никого, кроме этих двоих, они едут спиной к камере, а сбоку от них стоит знак, который и сейчас на том же месте, — «Добро пожаловать в Карнэл». Байки были старые, а фото, скорее всего, было сделано несколько десятков лет назад, но перед байкерами лежала длинная главная улица Карнэла и мало чем отличалась от настоящей. Когда я заметила эту картину, то остановилась и долго рассматривала ее через стекло. Она была потрясающей и идеально смотрелась бы над кроватью Тейта.

Вошла Задира и запрыгнула на кровать. Она постояла, глядя на меня и рассекая воздух хвостом, потом посмотрела на шторы на окне, которое выходило на передний двор, и моргнула. Затем она плюхнулась на бок, потянулась и принялась изящно вылизывать заднюю лапу.

Я решила принять это за одобрение.

В спальню зашел Тейт.

— Смотрится здорово, — сказала я ему.

— Да, — согласился он, встав рядом со мной.

Я повернула голову и подняла лицо к нему:

— Теперь тебе нужны какие-нибудь жалюзи. На случай если ты захочешь приглушить свет, но не захочешь полной темноты.

Тейт посмотрел на меня, потом обнял меня рукой за плечи и начал разворачивать к себе.

Когда моя грудь прижалась к его, он объявил:

— Я займусь этим, Крутышка, как только заплачу адвокату миллионные счета, которые накопились, пока я боролся за Джонаса.

Я прикусила губу, потому что не подумала об этом. Он несколько раз упоминал о своем финансовом положении. Ему нужно бороться за сына, а не покупать товары для дома.

— Капитан... — начала я, но Тейт развернул меня и подтолкнул вперед спиной в сторону кровати. Мои ноги коснулись матраса, Задира спрыгнула, я упала вниз, а Тейт приземлился на меня.

Он уткнулся лицом мне в шею и заявил:

— Карнизы повешены. Пришло время побыть дружелюбной.

И я почувствовала, как его язык скользнул по моей шее.

Я обняла его, зарывшись пальцами одной руки в его волосы, и, повернув голову, сказала ему на ухо:

— Милый, бисквит в духовке.

Он поднял голову и посмотрел на меня:

— Сколько у нас времени?

Я пожала плечами:

— Минут десять?

Его губы коснулись моих.

— Хватит времени, чтобы начать быть дружелюбной.

— Тейт...

— А закончить быть дружелюбной ты сможешь позже.

— Тейт...

Он поцеловал меня, и я тут же стала дружелюбной, как и он. Думаю, он был даже дружелюбнее меня, хотя он, возможно, и поспорил бы с этим.

Мы стали такими дружелюбными, что оба оказались без футболок к тому времени, как таймер на духовке прервал нашу дружелюбность.

— Бисквит готов, — выдохнула я Тейту в губы и задрожала, когда его руки лениво скользнули по моим бокам.

— Да, — прошептал он и начал вставать.

Я переместилась повыше и автоматически обняла его ногами. Он поднял нас обоих с кровати и поставил меня на ноги. Я начала отстраняться, чтобы поднять футболку, но он развернул меня за бедра и направил к двери.

— Тейт, моя футболка, — запротестовала я.

— Чтобы вытащить бисквит из духовки, не обязательно быть полностью одетой, — ответил он, с чем я была не совсем согласна, но мы уже вышли за дверь, и Тейт толкал меня вперед по коридору, а на мне были только пара шортов хаки и бюстгальтер.

Я решила не сопротивляться. Мне понравилось быть дружелюбной, и я собиралась вернуться к этому занятию, как только достану бисквит из духовки.

Я прошла на кухню и открыла духовку. Бисквит пах восхитительно, дом буквально пропитался его ароматом, я уже и забыла, насколько любила этот запах. Я надавила на корж, он отпружинил обратно, так что я взяла полотенце, вытащила бисквит из духовки и поставила на конфорки плиты.

Я выключила духовку и подняла глаза на Тейта. Он пристально смотрел на бисквит, потом перевел взгляд на меня.

— Выглядит хорошо, детка.

— Да, — усмехнулась я.

Потом Тейт резко переместился, и я оказалась у него на плече. Я издала тихий удивленный визг и схватилась за его талию.

— Тейт! — крикнула я, когда мы проходили через столовую.

— Дружелюбной, — ответил он.

Он решил отнести меня в кровать? Ладно, хорошо, пусть так.

Он бросил меня на кровать, лег сверху, и мы снова начали быть дружелюбными.

Мы придавали новое значение дружелюбности в очень приятном смысле, когда произошло кое-что странное. Кое-что колоссально странное. Кое-что настолько странное, что оно потрясло основы всего, чем я стала.

Пальцы Тейта ласкали мою грудь, моя ладонь лежала на его заднице, губами он вел дорожку вниз по моему горлу, и у меня в голове не было никаких мыслей, я только чувствовала, как вдруг на меня обрушились воспоминания.

«Значит ты простила его за то, что он оказался неверным козлом, и обманщиком, и мудаком, который настолько тупой, что выкинул все хорошее, но не можешь простить меня за то, что я сказал несколько глупых слов?»

Мои глаза распахнулись, а тело застыло. Губы Тейта направились вниз по моей груди.

«Хочешь сладких снов — кончай выпендриваться, и может статься, что я тебе их обеспечу».

Я закрыла глаза и крепко обняла Тейта.

«Лори, малышка, проснись. Ты здесь зажаришься».