Сладких снов

Он обнимал меня какое-то время, потом прижимая меня одной рукой, другую сунул под мою футболку. Я чувствовала его пальцы, пока он снимал аппарат, пристегнутый к поясу. Его крупное тело закрывало меня от остальных, пока пальцы следовали за тонким проводом, он аккуратно отлепил микрофон от моей груди и убрал руку из-под футболки.

Прижав меня к своему боку, он развернулся к Тамбо и передал ему прослушку.

— Не знаю, как вас благодарить, мисс Грэм, — мягко сказал мне Тамбо. — Это тяжело.

Я кивнула и тихо сказала:

— Все нормально.

Но все было не нормально, мой мозг жгло, это причиняло боль.

Тамбо кивнул в ответ.

— Приятель, давай отвезем Лори домой, — окликнул Тейт Джонаса и, не дожидаясь ответа, повел меня по коридору.

— Шамблс, увидимся завтра, — сказала я, когда мы подошли к нему, и Тейт остановился, когда я заговорила.

Шамблс посмотрел на дверь палаты Солнышка, потом обратно на меня.

— Как думаешь, теперь она станет говорить со мной?

— Иди и узнай, милый, — посоветовала я.

Он кивнул, поцеловал меня в щеку и заторопился по коридору.

Тейт повел нас дальше. Мы остановились около лифтов, когда кто-то взял меня за руку.

Тейт нажал кнопку вызова лифта, и я посмотрела вниз. Джонас смотрел вверх, старательно избегая моего взгляда, и следил за красными цифрами на дисплее над лифтом, которые показывали, какой этаж он проезжает, как будто этот дисплей мог поведать ему выигрышные номера в лотерее на этой неделе.

И он делал это, держа меня за руку.

* * *

Я мало обращала внимания на окружающее, пока мы шли по продуктовому магазину. Я сосредоточилась на ингредиентах для печенья с шоколадной крошкой и для салата с пастой, дижонской горчицей, майонезом и маринованными огурчиками, который был еще одним моим фирменным блюдом, которое Брэд ненавидел из-за обилия жира и калорий. Вечером Тейт собирался жарить бургеры на ужин, а мой салат идеально с ними сочетался.

Я мало обращала внимания на окружающее, когда мы складывали продукты в багажник «Эксплорера», и мало обращала внимания на окружающее, когда мы направились домой.

Я обратила внимание только тогда, когда Тейт остановился около «Волшебной страны» и Джонас выпрыгнул из машины.

Я следила за Джонасом, пока он бежал к «Волшебной стране», и смотрела, как он положил купленный в магазине букет в длинный ряд цветов, которые уже там лежали.

Я повернулась к Тейту.

— Он увидел их, когда мы ехали мимо раньше, — ответил Тейт на мой невысказанный вопрос. — Он спросил меня в магазине, пока ты целый год выбирала между спиральными макаронами и рожками. Он хотел, чтобы наши цветы тоже были там.

Наши цветы.

Наши.

Я выглянула обратно через лобовое стекло и увидела Джонаса бегущего назад к внедорожнику. Он забрался в машину и закрыл дверь.

Я уставилась на цветы, принесенные жителями Карнэла, чтобы показать Солнышку и Шамблсу, что город поддерживает их.

Карнэл хороший город. Дом.

Я облизнула губы, пока Тейт выезжал с парковочного места.

Потом я сказала:

— Я не год выбирала макароны.

Джонас хохотнул.

— Детка, — только и сказал Тейт.

* * *

«Цветочек, так больно».

Я открыла глаза.

В комнате было темно. Никакого лунного света, потому что Тейт закрыл шторы.

Стояла середина ночи, и я не могла заснуть. Уже в четвертый раз меня будил голос Солнышка. Она произнесла «больно» таким голосом, что сразу становилось понятно, насколько ей было больно, что именно она чувствовала, когда лезвие вонзилось в ее тело, насколько острой была боль. Я знала, что не смогу заснуть снова.

Осторожно убрав руку с талии Тейта, я откатилась от его спины и перевернулась на другой бок.

Днем, когда мы вернулись домой, машины Ниты уже не было. Тейт позвонил Па, и тот сказал, что ее забрали Вуд и Стелла.

Мы пообедали, я пекла печенье, а Тейт и Джонас очищали стоки от листьев (и да, я разрешила Джонасу попробовать тесто, много теста). Это заняло время, так что я успела разобрать сумки с бассейна, запустить стирку, сменить белье и пропылесосить некоторые комнаты, все это периодически сидя на веранде и слушая, как они работают и болтают.

Закончив, они бросали мяч в баскетбольное кольцо, висевшее над дверью гаража. Я посматривала на них (ладно, глазела) и потягивала виноградный «Кулэйд».

«Кулэйд» напомнил мне о Кэрри, о маме и папе, о доме, поэтому я вошла в дом, взяла телефон, вернулась на веранду и позвонила им, глядя, как Тейт с сыном играют в баскетбол. Я рассказала семье про Джонаса, про Ниту; я рассказала сестре о том, что Тейт любит меня, а я люблю его (она была счастлива за меня, но осторожничала, все еще считая, что это слишком скоро, но ей нравился Тейт, так что она не слишком меня пилила); и я рассказала им все про Солнышко. Мне не хотелось их волновать, но также не хотелось утаивать что-либо от них. Услышанное им не понравилось, но они ясно дали понять, что предпочитают услышать, чем ничего не знать, как в то время, когда я скрывала от них ситуацию с Брэдом или когда разъезжала по стране в поисках Карнэла.

Что до меня, то мне стало лучше, когда я им рассказала. Мне нужно было это сделать, рассказать им, и они выслушали, как делают семьи.