Сладкое искушение

— Хочешь мороженого? — переспросила я. Он прикусил губу, глядя на диван и переминаясь с ноги на ногу. — Даниэле? — я присела перед ним на корточки, пытаясь понять, что случилось. Он обвил руками мою шею, удивив меня. — Эй, ты в порядке? — я крепко прижала Даниэле к своей груди, не понимая, зачем ему нужна моя близость, но более чем желая дать ее ему.

— Мама, — прошептал он.

Я застыла на месте. Кассио напрягся, его глаза были полны беспокойства. Неужели Даниэле думает о Гайе? Скучает по ней? Я медленно отстранилась. Даниэле посмотрел на мой подбородок.

— Можно я буду называть тебя мамой?

Я задохнулась, и слезы навернулись мне на глаза от его неожиданной просьбы.

Лицо Кассио было прежним.

Я поцеловала Даниэле в щеку и снова прижала его к себе.

— Да. Ничто не сделает меня счастливее. Я люблю тебя.

Он начал всхлипывать, и я тоже не смогла сдержаться. Кассио отвел глаза, его адамово яблоко подпрыгнуло, когда он сглотнул. Через мгновение он подошел к нам и опустился рядом на колени, обнимая нас обоих. Я прижалась лицом к его груди, чувствуя, как его сердце гулко бьется в грудной клетке. Кассио поцеловал меня в макушку, а потом в макушку Даниэле.

В тот день Даниэле называл меня мамой при каждом удобном случае, сначала застенчиво, но потом с очаровательным головокружением.

Вечером мы с Кассио сидели на качелях перед домом и любовались закатом. Мы еще не говорили о сегодняшних событиях. Когда Даниэле и Симона были рядом, просто не было времени.

— Я этого не ожидала, — сказала я. Кассио знал, что я имею в виду, хотя я и не говорила об этом прямо. Его рука на моих плечах напряглась, прижимая меня еще ближе к себе.

— Я тоже. Он уже достаточно взрослый, чтобы помнить свою мать, но полагаю, что даже это воспоминание со временем исчезнет. Он был слишком мал для прочной связи с ней. Наверное, это все-таки благословение.

— Полагаю, что так.

Это было ужасно жестоко радоваться ранней смерти Гайи, но для Симоны и Даниэле, наверное, так было проще. Если бы они оба были старше в момент ее самоубийства, то боролись бы еще больше.

— В конце концов, Даниэле и Симона будут задавать вопросы о Гайе. Это естественно хотеть узнать больше о своей биологической матери.

Кассио выдохнул.

— Пока они этого не сделают, я не буду говорить о ней. Все, что я им скажу, все равно будет ложью.

— Не все.

— Когда мы поженились, я думал, что занимаюсь контролем повреждений.

Мои брови полезли на лоб. Увидев это, Кассио усмехнулся.

— Знаю. Не очень романтично. Но ты должна была облегчить мне жизнь.

— Ты ожидал, что найдешь няню с несколькими сексуальными временами, включенными в эту смесь.

— Не могу этого отрицать. Я не рассматривал вариант, что мы станем партнерами, что я буду наслаждаться твоим присутствием вне спальни, и даже это казалось маловероятным после того, как я впервые встретил тебя.

— Ты знаешь, как сделать этот романтический закат еще более романтичным, — поддразнила я его.

— Романтика не моя сильная сторона.

— Не говоришь?

Кассио повернулся ко мне и обхватил ладонью мою щеку.

— Ты удивила меня и продолжаешь удивлять.

— Это ведь хорошо… правда?

— Более чем.

— Как думаешь, ты когда-нибудь полностью доверишься мне? Никогда не будешь ожидать моей измены?

— Я тебе доверяю, — увидев мое неуверенное выражение лица, он добавил: — Да, но я не уверен, что ноющее сомнение в моей голове когда-нибудь полностью уйдет. Поймать Гайю вот так… — он покачал головой и посмотрел в сторону океана. — Я знаю, что большинство людей способны на очень плохие поступки. Вижу это каждый день. Трудно не всегда ожидать худшего.

Я понимала его. Я даже представить себе не могла, каково это ловить своего партнера на измене, особенно имея с ним семью.

— Я не буду изменять. Буду работать на твое доверие каждый день, независимо от того, сколько времени потребуется, чтобы твой ворчливый голос в голове заткнулся. Я люблю тебя.

Кассио наклонился, его губы коснулись моих.

— Если кто и может заткнуть мой ворчливый голос, так это ты. Ты вдохнула в меня новую жизнь.

— Ты имеешь в виду свою новообретенную мужественность? — усмехнувшись, поддразнила я его.

Кассио даже не улыбнулся. Он погладил мои волосы, его глаза следили за пальцами, скользящие вниз.

— Во всем. Я был мертв внутри, проходя через все телодвижения каждого дня, живя для работы, для построения будущего моих детей. Делая это, я забывал о настоящем, о жизни. Ты показала мне, как важно жить настоящим моментом, переживать жизнь моих детей, а не просто планировать их будущее, — он поцеловал меня. Затем его улыбка стала еще мрачнее. — Но моя новообретенная мужественность определенно является еще одним преимуществом твоего присутствия в моей жизни, — его рука скользнула мне под рубашку. Я огляделась вокруг. — Никто не может увидеть нас здесь.

— Знаю, — сказала я. Затем встала и сделала шаг назад. — Но я подумывала о возможности на пляже…

Кассио встал.

— У тебя везде будет песок.

Я сделала еще один шаг назад и стянула рубашку через голову.

— Возможно, мне понравится дополнительное трение, старина.

Улыбка Кассио стала волчьей.