Сладкое холодное блюдо

– Соболев, хватить пугать Ромку и воспитывать меня! О себе думай! Точнее, я за тебя уже подумала. Откладывать встречу смысла нет. Всё равно достанут – днём раньше, днём позже. Хочешь выжить – вызывай ОМОН, СОБР, что там ещё. Тогда это будет не бандитская разборка, а обеспечение правопорядка. И помни: их тринадцать человек! Потому что Назарова нельзя сбрасывать со счетов, он наверняка тоже «упакован». А ты – один и без оружия. Думаю, они расстреляют тебя еще на подъезде. И сразу уедут. И никто никого никогда не найдёт. Так что вызывай всех силовиков и оцепляй лесочек. Но сам не светись. Я тебя умоляю, не геройствуй! Хочу в конце дня видеть тебя живым.

Отключившись, я стала ждать, не отходя от окошка. Ромка тоже затаился и даже не дышал. Долгое время ничего не происходило. Светило ласковое летнее солнышко, щебетали птички. Даже не верилось, что такую гармонию можно нарушить. Я глянула на часы: время еще есть. Соболев же предупредил Назарова, что может подъехать только к часу дня. Да в любом случае тот не уедет, не дождавшись Игоря. Так готовился человек!

Время шло. Мы с Ромкой изнывали от вынужденного безделья, а ещё больше от неизвестности. Как поведет себя Соболев в такой неоднозначной ситуации? Что уже решил? Что дальше сделает?..

Наконец в лесочке произошло движение. Мы впились взглядом, не веря: люди, похожие на робокопов, тащили боевика, взяв его в захват. Потом второго, третьего. Откуда они появились? На дороге ведь никого не было! Значит, подкрались с другой стороны. Умно. Ну, на то они и профессионалы!

В лесочке прозвучал выстрел, почти сразу – второй. У кого-то нервы не выдержали. То ли у силовиков, то ли у бандитов Назарова.

Я метнулась взглядом к двери «Ветерка». Конечно, на крыльцо выскочили оба телохранителя. Увидев, что «наших бьют», один из них сгоряча стал стрелять в сторону лесочка. Тут из-за его спины вынырнул Назаров собственной персоной, ударил по руке с пушкой, что-то крича. В это время один из силовиков развернулся в их сторону и дал очередь по крыльцу. Оба телохранителя рухнули. Назаров же ринулся в сторону густого кустарника. Не знаю, почему он побежал в сторону трансформаторной будки. То ли разглядел ее и решил там спрятаться, то ли ему было просто всё равно, в какую сторону бежать.

Я следила за его продвижением не шевелясь, а Ромчик взволновался:

– Чёрт, у меня при себе нет оружия! Охранник называется.

– Не пыли, Ром. Ты ж меня в больницу вёз, зачем же оружие? Но Назаров сейчас не особо опасен: гляди, весь в крови. Ранен, значит.

Он действительно шел нетвердо, прижимая руки к животу. И рубашка, и руки были перепачканы кровью.

– Ромчик, ты сейчас отойди подальше, спрячься в угол. Я сама разберусь.

Он вскинулся:

– Кать, ты что?!

– В угол забейся!!! И не высовывайся! – рявкнула я.

Он отпрыгнул в тень, а я приоткрыла дверь и поманила Назарова.

Увидев это, он обрадовался:

– Ты пришла меня спасти?

– Не тебя, Вадик. Я Соболева спасаю.

Буквально за шиворот затащила его внутрь, где он и рухнул на пол, привалившись спиной к стенке.

– Кать, ты на машине? Давай быстро уедем. Пока они там со всеми бойцами разберутся, мы успеем.

– Никуда мы не успеем. Потому что никуда не поедем.

– С ума сошла?! Мне в больницу срочно, я же ранен!

– Поделом тебе.

– Ты что, окончательно мозгами двинулась на почве любви? – не то завыл, не то заскулил Вадим.

Дышал он прерывисто, голос звучал глухо. Видно, ранили его серьезно.

– Не дам я тебе сбежать. Ответишь за всё.

– Тю. Правдоискательница. «Скорую» хоть вызови! Я же кровью истеку. Подохну на хрен.

– Истекай. Подыхай. Собаке – собачья смерть.

Скривившись от боли, он посмотрел на меня:

– Что с тобой случилось? Ладно, ты отказалась от мести Соболеву. Но меня зачем сейчас гробишь?

Я вздохнула:

– Вадим, помнишь, как ты меня настраивал: месть – это блюдо, которое подают холодным. Так вот теперь я добавлю от себя: месть – это ещё и очень сладкая вещь. Сладкое холодное блюдо, уместное в конце пиршества. А твоё пиршество. В общем, твоя жизнь подошла к финалу.

Боль донимала его так, что он даже глаза зажмурил:

– Хватит философии. Спасай меня.

– Зачем? Чтобы ты потом меня убил? Вадик, ты меня всегда недооценивал, а зря. Я просчитала тебя насквозь, только ты этого не понял. Хотел использовать втёмную, как обычную дурочку, и пустить в расход. Только всё вышло иначе, как видишь. Ты думал, что я воюю с Соболевым, а я воевала с тобой. И победила. А победитель получает всё. Вадик, слышишь – ВСЁ. Ты понял меня.

Он уже ничего не говорил. И даже не смотрел в мою сторону. Зажимал руками рану. Тяжело дышал. Потом снова закрыл глаза. То ли от боли, то ли видеть меня не хотел. Он терял кровь, а с ней вместе – силы.

Я кивнула Роме, и мы вместе выскользнули из домика. Не знаю, увидел ли это Вадим. Вполне может быть, что нет. Ему было не до того.

Ромка отважился спросить:

– Ты знала Назарова раньше?

– Даже лучше, чем ты можешь себе представить. Только чур – молчок! Это касается только меня, Назарова и Соболева. Теперь, похоже, только меня и Соболева. Остальных не касается. И ты забудь. Не болтай об этом.