Сладкое наказание

Последний вопрос цепляет за живое — словно он знает, как меня убедить. От мечты я отказываться не хочу, но и как разрешить проблему тоже не знаю. Сама я вряд ли смогу что-то сделать, разве что ещё больше разозлить Марию Алексеевну. Даже если директор колледжа разжалобится, классная мне всё равно жизни не даст. За что она так на меня обозлилась — не пойму, но факт остаётся фактом: она меня возненавидела в одночасье.

Может, стоит принять руку помощи, протянутую Гронским? А если он что-то потребует взамен, что я буду делать?

Глава 29

Прогулялись, называется, вдвоём с подругой. И в кафе посидели душевно так. Втроём.

Гронский с нами прицепился, а Катя хоть бы поддакнула разок, когда я возмущалась. У меня вообще возникло ощущение, что я пропустила что-то, пока на конкурсе была. Что именно я и планирую выяснить.

Уютная кофейня встречает нас ароматами кофе и корицы. Вдоль стен расположены узкие диваны бежевого цвета, к которым примыкают миниатюрные квадратные столики на прозрачных ножках. С противоположной стороны каждого столика стоит плетёное кресло.

Мы с подругой присаживаемся на диван, а парень устраивается в кресле. Меня настолько поражает домашняя обстановка заведения, что я принимаюсь внимательно рассматривать интерьер. Подвесные прямоугольные кашпо с обилием зелени так привлекают моё внимание, что я напрочь забываю с кем и зачем сюда пришла.

В себя прихожу, когда подруга интересуется, что я буду заказывать. Официантка нервно покусывает губы и глазами в сторону Гронского стреляет, деловая. Вроде приличное заведение, а персонал какой-то не очень.

Зато я оперативно соображаю, что хочу заказать и перехожу к делу.

— Ну что, Гронский, я тебя слушаю, — сообщаю любезно, но гордо.

Парень морщится, будто я его лимоном кормить собираюсь.

— Для начала не могла бы ты меня по имени называть, как раньше?

Я подаюсь вперёд и, упёршись руками в столешницу, смотрю в наглые тёмные глаза.

— Как раньше, Гронский, уже не будет, — специально интонацией фамилию его выделяю. Пусть не обольщается: я здесь только потому, что всё ещё надеюсь доучиться и получить диплом. А этот товарищ подал мне надежду, надеюсь, не ложную.

— Хорошо, как пожелаешь, воробышек, — поднимает руки в примирительном жесте.

— Стоп! — немного громче, чем следовало, возмущаюсь. — Никаких воробьёв. Девок своих называй, как хочешь, а меня… — ой, что я несу! Хорошо, что Гронский меня перебивает и заявляет твёрдо:

— Ты называешь меня так, как тебе хочется? Значит, и я могу обращаться к тебе так, как считаю нужным. Думаю, это справедливо! — смотрит на меня, не моргая.

От его прямого взгляда по коже мурашки бегают, не выдержав, отворачиваюсь. Зато Катя головой кивает, соглашается с аргументами индюшачьими. Да тут, определённо, дело нечисто.

— Народ, — Миронова голос подаёт, — я вам не мешаю?

А ведь она права: мы так увлечены глупыми разборками, что совсем забыли про Катю. Неловко как-то становится перед подругой, но официантка вовремя заказ приносит, отвлекая от угрызений совести.

Пробую свой кофе с карамельным сиропом и блаженно прикрываю глаза. Теперь я готова к продуктивным переговорам.

— Итак, на чём мы остановились? — обвожу взглядом нашу странную компанию.

Гронский отодвигает пустую тарелку из-под лимонного чизкейка, складывает руки в замок и говорит не спеша, с расстановкой.

— Когда я узнал, что Яну хотят отчислить, то мягко говоря, удивился. Хотел отца о помощи попросить, но отложил эту идею до поры до времени.

Парень делает паузу, зачем — непонятно. Мы примерные слушательницы, не перебиваем, глазами только хлопаем.

— Пока тебя, мой воробышек, не было на занятиях, — нет, он специально это дурацкое прозвище ещё и голосом выделяет. Зато, я так зубами скриплю, что парень сразу продолжает, — я сумел кое-что узнать. Не в одиночку, конечно, надо отдать должное Сидорову. Эх, не туда парень учиться пошёл, такой потенциал даром пропадает…

— Гронский, — свожу бровки к переносице, — мы не мешаем тебе философствовать?

— Извини, увлёкся, — парень привычным движением проводит рукой по волосам, — короче, когда Ник сказал, что с твоим отчислением чё-то нечисто, я психанул и пошёл к директору колледжа.

— Подожди, — перебиваю парня, — что значит нечисто? И Сидоров тут причём?

Катя рядом вздыхает, словно я её раздражаю своим нетерпением. Что-то мне кажется подозрительным её молчание, но с ней потом разберусь. Гронский тем временем продолжает:

— Ник одно время мутил с секретаршей, вот она ему и сказала, что никаких документов не видела по этому поводу.

Тут я пожимаю плечами: ничего удивительного, ведь я так и не написала заявление. Вслух ничего не говорю, а то опять одна вздыхать начнёт, другой глазами просверливать.

— Так вот, тогда я разозлился и рискнул пойти к директору с угрозами. Заявил, что мой отец перестанет спонсировать эту шарашкину контору, — он залпом выпивает воду из стакана и тянется за графином для добавки.

— Только вот директор крайне удивился: о твоём отчислении он от меня услышал впервые.