Славянская тетрадь

Так уж получилось у нас на земном шаре, что самые красивые, самые торжественные сооружения – храмы. Собор Парижской богоматери, Кельнский собор, Собор Петра в Риме и Павла в Лондоне, Парфенон, храмы Египта, храмы древней Индии, храмы Грузии, пагоды Китая, сказочный Самарканд и, наконец, византийская, а вслед за ней русская культовая архитектура, Святая Софья, Покров на Нерли, Дмитриевский собор, ансамбли Ростова Великого, Суздаля, Пскова, Новгорода, Московского Кремля, село Коломенское, Василий Блаженный, Исаакий, бывший храм Христа Спасителя на месте нынешнего плавательного бассейна «Москва»…

Путешествуя по чужой стране, невольно станешь приглядываться к архитектуре, и особенно к старинной архитектуре, и будешь искать, разумеется, самое красивое и обратишь внимание на храмы. Но если в Самарканде все просто, ибо храмы пышно возвышаются над плоским уровнем глинобитных крыш, если в Грузии сразу увидишь суровые, но и торжественные, похожие больше на замки Мцхети или Джавари, если минареты в любом магометанском городе сразу покажут, где нужно искать старинную архитектуру, то в Болгарии есть своя особенность.

Турки разрешали порабощенным христианам строить церкви, но так, чтобы эти постройки не возвышались над кровлями остальных домов, а уже тем более не затмевали бы мечетей и минаретов. Поэтому все болгарские церкви снаружи ни дать ни взять низкие, продолговатые, каменные сараи под черепицей, будничные, ничем не бросающиеся в глаза, одним словом, именно каменные продолговатые сараи. А то маленькие каменные избушки вроде наших деревенских бань или амбаров. На коньке прикреплен невзрачный железный крест. Он-то и укажет, что тут не складское помещение, не какой-нибудь пакгауз, а церковь.

Сюрприз ждет при входе. Крутые ступени ведут вниз, и главный интерьер церкви вовсе не производит впечатления придавленности. Болгарские церкви строились не за счет высоты, а за счет глубины.

Наружную скромность церквей болгары восполняли не только тем, что зарывали часть церкви в землю, но и в первую очередь внутренним убранством. Причем и здесь мы встречаем своеобразие.

Правда, у нас в России каждая церковь представляла как бы своеобразный музей, где один перед одним старались мастера следующих художественных ремесел: живопись (иконы и фрески), резьба по дереву (иконостас), художественное шитье (плащаницы и ризы), златокузнецы, ювелиры, сусальщики, филигранщики (серебряные и золотые оклады, всевозможные цепочки, лампады и кресты), наконец, хоровое пение и архитектура. Особое искусство требовалось при отливке колоколов и для самого колокольного звона на разные лады и манеры. Все это правда. Но все же мы можем из всего этого выделить одно искусство, которое развилось глубже (ну, или выше) других и принесло и до сих пор хранит и унесет в века славу о России. Я имею в виду искусство русской иконописи. Архитектура и музыка, конечно, вполне конкурируют с ним, иной раз даже задумаешься, что выше. Но мгновенные колебания пройдут, когда снова и снова обратишься к шедеврам Рублева, Феофана Грека, Дионисия, Ушакова…

В Софийском этнографическом музее я осмотрел несколько залов, где выставлена старинная живопись. Стены в этих залах задрапированы черным бархатом. На этом глубочайшем фоне сверкающая красками живопись смотрится особенно эффектно. Две иконы поражают своей красотой: Георгий – на синем коне и Дмитрий Солунский – на красном. В Тырнове, в церкви Сорока мучеников… Но про это стоит рассказать чуточку подробнее.

Сам город Тырново, несомненно, один из красивейших городов Болгарии. Берег реки поднимается вполне отвесными высокими скалами. Так вот, дома на скалах кажутся их продолжением, кажется, что дома выросли из скал или высечены из скал догадливым скульптором. Река к тому же изгибается вместе с береговыми скалами, делая вид на город еще более фантастичным и привлекательным.

Церковь, о которой я хотел сказать два слова, напротив, ничем не выделяется с внешней стороны. Она не действует, как и большинство церквей в современной Болгарии. Ключи нам вынесла женщина лет пятидесяти пяти, с добрым, мягким и грустным лицом. Ее зовут Величка.

Величка сначала молча водила нас по церкви, но по мере того, как мы восхищались то одним, то другим, оттаяла и разговорилась. Она стала рассказывать, что любит читать исторические романы из эпохи болгарского Возрождения.

– Я читаю,– говорила Величка, – и плачу. И гордо мне от того, что я болгарка, болгарка!

Женщина даже ударила себя в грудь и действительно прослезилась.