Славянские мифы. От Велеса и Мокоши до птицы Сирин и Ивана Купалы

Но образ солнечного коня не исчерпывается парным божеством. Конек на русской избе часто бывает не с двумя конскими головами, а с одной – ею завершается центральная балка-матица. Перевернутая подкова (символичная «полная чаша») – это амулет, привлекающий достаток в дом, причем подкова должна быть найдена на дороге, так как, согласно народным поверьям, ее обронил солнечный конь. Снова обратившись к гимнам Ригведы, мы увидим там бога Сурью, чье имя этимологически родственно русскому «солнце», – он представляется в виде коня-солнца или бога на колеснице. Вероятно, именно такого персонажа изображают одиночный «конек» и амулеты-подвески в виде одноглавого коня. Был ли этим божеством бог Хорс, о котором в «Слове о полку Игореве» говорится как о солнце, движущемся по небу? Возможно, но дать точный ответ нельзя. В мотивах русской вышивки встречается изображение персонажа на колеснице, запряженной парой коней. Это очень интересно, ведь о колесницах русскому человеку могло стать известно только из греческих книг. Кем был этот человек? Богом солнца, как индийский Сурья или греческий Гелиос? Этого мы не знаем и никогда не узнаем.

Резной наличник. Суздаль. Фотография А. Л. Барковой.

Миниатюра из Киевской Псалтири (1397 г.). Солнце в образе античного Гелиоса на колеснице. Киевская Псалтирь. 1397 г. Российская национальная библиотека.

Изображение персонажа в колеснице, запряженной парой коней, в традиционной русской вышивке. Дурасов Г. П. Каргополье. Художественная сокровищница. М.: Советская Россия. 1984 г.

Корова и бык

Когда мы говорим о мифологической символике животных, то обычно либо не обращаем внимания на пол зверя (он или неясен, или неважен), либо понимаем, что речь идет о самце. Но есть два животных, где символика самца и самки абсолютно самостоятельна. Это пары корова – бык

и курица – петух.

В индоевропейской древности корову отождествляли с облаками и тучами. В индийской и греческой мифологии есть миф о том, как демоны преисподней похищают коров-туч и таким образом крадут не только дождь, но и свет, ведь рыжие коровы символизируют облака, озаренные закатным и рассветным солнцем. У славян такой миф не сохранился, однако поверья, связывающие коров с облаками, а молоко с дождем, дожили до начала ХХ века. В шуме дождя люди слышали мычание облачных коров, а в определенные праздники следовало сказать, что над домом облако, – это предвещало хорошие удои.

Корова была отчетливо связана с древнейшим образом Богини-матери (воплощением двуединства жизни и смерти). Корова-«матушка», олицетворение благополучия и счастья, – самая ценная часть приданого на свадьбе. Реальная корова (или теленок) представляет собой силу, способную отогнать смерть: после похорон ее дарили священнику или беднякам и этим подарком символически перекрывали путь смерти в семью, не позволяя забрать других домочадцев. Благая символика коровы находится в двуединстве с грозной: увидеть во сне красную или черную корову – к скорой смерти. Черной коровой (женщиной верхом на черной корове, женщиной с коровьими ногами) представлялась холера. Мор скота персонифицировался в образе «коровьей смерти» – черной коровы или коровьего скелета. «Коровья смерть» могла таиться в теле реального животного; чтобы ее найти, необходимо было загнать весь скот в один двор, запереть на ночь, а с рассветом пересчитать коров: лишняя, ничейная и оказывалась «коровьей смертью», ее взваливали на поленницу и сжигали живьем.

В противоположность корове, бык – отчетливо мужской символ, ипостась громовержца. Дождь – его семя, проливаемое в браке с землей. Если животное являлось мифической ипостасью божества, то в ритуальной практике его приносили в жертву, – древнейшее упоминание о том, что славяне почитали бога молний и жертвовали ему быков, относится к VI веку (см. у Прокопия Кесарийского). Наиболее поздние ритуалы такого рода дожили в народном православии до начала ХХ века – например, «ильинский бык»: мужики вскладчину покупали бычка, кормили его три года, затем закалывали и съедали (остатки мяса продавали мяснику, а деньги жертвовали церкви). Это отголосок древних жертвоприношений, суть которых состояла в том, чтобы вкушать ритуальную еду вместе с богами (слова «жертва» и «жрать» этимологически родственны, причем в древнерусском языке глагол «жрать» означал «совершать языческие ритуалы»). Кстати, идея совместной трапезы с богами отнюдь не предполагала равенства людей и богов, как любят сочинять неоязычники, – это способ установить связи между людьми и высшими силами.