Славянский меч

Кирила ушла с чудодейственными зернами, я — за ней. Долго слонялся я вокруг претория. В полдень у ворот остановилась роскошная двуколка. Ее сопровождали легко вооруженные воины. Пот прошиб меня, ноги подогнулись в коленях, так что пришлось присесть на камень. Сейчас Рустик увезет ее, подумал я. Зернышко не помогло. Все напрасно! Из дворца ее уже не спасти. Я вспомнил о просьбе Кирилы. Ужас охватил меня при мысли о том, что я мог бы поднять руку на этого ангела. И все-таки спасения нет! Может быть, мне мчаться за город и ждать их в засаде? А потом вскочить на двуколку, сбросить возницу и ускакать. Нет, так не уйти. Солдаты догонят.

Время летело. Голова словно налилась свинцом. Сердце колотилось, перед глазами клубился туман. Прошел час. Из претория выбежал раб. За ним офицер. Вот он что-то крикнул охране. От страха и тягостного ожидания я оглох и не мог различить его слова. Однако увидел, что солдаты хлестнули коней, экипаж закачался, и они ускакали одни, без Ирины. Силы вернулись ко мне, тьма рассеялась, я принялся шептать молитвы. Вскоре раб возвратился, с ним шел врач.

Спасена!

Я бегом кинулся к Спиридиону. Мерзок мне был этот скареда, но сейчас я упал перед ним на колени и стал целовать его сандалии. Я хохотал от радости, и слезы лились у меня из глаз. Не знаю, то ли в самом деле я так люблю Эпафродита и Ирину, то ли стало жаль самого себя, но тут я просто обезумел от радости. Если б ее увезли, я бы подстерег Рустика и убил его. Таково было мое решение. А потом бы кинулся в море и пошел на дно, чтоб избежать позора.

В сумерках я вышел на лодке в море и пристал к пустынному берегу. Там, в условленном месте, к моему огромному удивлению, уже собралось больше половины нанятых мною варваров.

Не ожидая остальных, я осторожно провел их через заросли и ущелья, окружающие Топер, и, найдя глухое, удаленное от глаз местечко, поставил в засаде.

Охраны, сопровождавшей Рустика, можно было не опасаться. С горсткой моих варваров я, не задумываясь, пошел бы даже на византийских солдат. После этого я отправился к евнуху; туда, поблагодарить Спиридиона, уже прибежала Кирила.

— Передай госпоже, чтоб она попросила дядю выехать сегодня вечером. Пусть скажет что ей легче ехать, когда спадет жара.

И снова я отправился морем за своими запоздавшими солдатами. Пришли все. Их я тоже отвел в засаду.

— Храбрые воины, — сказал я им. — Час близится. Вы уже заслужили свое золото. Но только половину. Вторую половину вы получите через десять дней. На ваших хмурых лицах пылает жажда мести. Мести тому, кто выпил из вас кровь и заставил пуститься в разбой. Благородны те разбойники, которые дерутся ради справедливости. Отец девушки, которую мы сегодня спасем, едва ушел живым от деспота. У него было много денег, и деспот, это чудовище, решил погубить его. Отцу девушки удалось спастись, и сейчас он отдает последние деньга, чтоб спасти свое дитя. Дело, которое нам предстоит сегодня ночью, — не грабеж, не убийство, не воровство, не угон в рабство: сегодня святая ночь, ибо восторжествует справедливость!

По грубым лицам варваров прошло движение, в глазах сверкнуло пламя, они обнажили свои хищные зубы, стиснули кулаки, мышцы на их руках вздулись.

«Звери!» — обрадовался я и тут же испугался: стая голодных львов в пустыне вряд ли была бы опаснее этой толпы, несущей с собой смерть.

Когда совсем стемнело, мы разошлись по обе стороны дорога.

— Как только я хлопну себя по бедру, начинайте. Да смотрите, чтоб не прозевать! Когда я хлопну во второй раз, каждого солдата уже должна обнять Морана. Повозку не трогать! Она моя!

Мне никто не ответил, не возразил ни слова. Крепко стиснув оружие, они укрылись в засаде за кустами и деревьями.

И тут-то началась для меня настоящая пытка. Чем темнее становилось, тем больший страх охватывал меня. Отчаянье впилось в душу железными когтями. Вдруг Ирина не приедет? Или варвары подведут? Вдруг наш план выдали Рустику? Продали ему за большие деньга? А если префект удвоит, утроит охрану? О, если б у меня было сто рук и в сто раз больше сил! Я отпустил бы с богом диких варваров и все взял бы на себя! А вдруг какой-нибудь солдат из охраны уцелеет и поспешит назад в Топер… В погоню за нами поднимется весь гарнизон. И тогда нам не уйти. Они отнимут Ирину, обнаружат след Эпафродита…

Я закрыл глаза от ужаса. Белая дорога, уходившая в ночь, простиралась передо мной. Вдруг какие-то тревожные волны набежали на нее. Из них родились жуткие лица наемников. И вот уже я тону. Ирина хватается за меня. Эпафродит, сбросив свою хламиду, спешит на помощь. Сверкнули кровожадные зубы варваров. Черные когти вонзились в капюшон грека — зазвенело и посыпалось на дорогу золото…

Я сжал ладонями виски, в которых, словно молот по наковальне, стучала кровь. Открыл глаза. Меня била лихорадка. Перед моими глазами уходила вдаль спокойная и мирная дорога.

Что с тобой, Нумида?! Я ударил себя по лбу. Не сходи с ума! Где твое хладнокровие и мужество! Не теряй надежды!

О Христе боже, смилуйся над ангелом!