Славянский оберег. Семантика и структура.

Заканчивая краткий обзор обережных текстов с отгонной семантикой, отметим, что в них может реализовываться как апотропеическая, так и реабилитационная функция (ср. многочисленные лечебные заговоры с мотивами отгона болезни или того, кто ее наслал). Очень часто апотропеические формулы с такой семантикой используются в тех случаях, когда опасность уже налицо, но ее губительных результатов еще можно избежать. Иногда только контекст позволяет отнести ту или иную формулу к текстам апотропеическим или, наоборот, реабилитационным. К таким пограничным ситуациям относятся многие случаи ритуального отгона мышей, насекомых, воробьев, волков и прочих хищных птиц и животных, приуроченные к определенным календарным датам. Например, в Болгарии известен обряд выпроваживания мышей за пределы своего пространства с помощью обряда символической свадьбы, которая называлась миша или

мишкина свадьба. Две женщины, имеющие одно и то же имя, ловили двух мышей — самца и самку, связывали их веревочкой и клали в корзину. Собиралось все село и в сопровождении свадебной музыки выпроваживало мышей за пределы села — в лес, на кладбище или на реку. Несколько юношей и девушек считались «дружками» и «кумовьями» «новобрачных» мышей. Мышей отпускали на свободу или топили в реке, веря, что вслед за ними уйдут все домашние и полевые мыши. Обряд завершался общесельской трапезой [Българска 1994, с. 218]. Мотив обманного выпроваживания носителей опасности якобы на свадьбу существует в полесских заговорах, целью которых является выведение из дома насекомых — блох, тараканов и пр. и произнесение которых обычно бывает приурочено к определенной календарной ситуации (например, когда первый раз весной услышишь крик жабы или кукование кукушки, или крик удода). Ср., например: «Проси́л удо́д удоденя́т, / А про́си прошэня́т, / А бло́хи блошэня́т, / На весе́лле до нас… / Як удо́д на весе́лле собирал, / Так ўси бло́хи забра́л» (Выступовичи овруч. жит., ПА).

Этот мотив встречается и в виде приговоров. Желая, чтобы в доме не было тараканов, били палкой по стенам и говорили: «Го́сьци, го́сьци, выходзе́ць. Зове́ ўдо́д на весе́лье на сем год» (Оздамичи стол, брест., ПА). Мотив выпроваживания опасности на свадьбу может быть реализован и в форме ритуального диалога. Весной, когда первый раз заквакают жабы, один человек встает под окно и {150} спрашивает тех, кто находится в доме: «Есть у вас блохи?» — Те отвечают: «Нэма, пишлы́ до жа́бы на вэси́лля!» (Грабово любомл. волын., ПА).

Безусловно, примеров ритуальных текстов, находящихся на «пограничье» апотропеической и реабилитационной функций, несравненно больше. Мы привели только некоторые из них, чтобы показать, что в ряде ситуаций грань между отгоном еще не реализованной и уже свершившейся опасности сильно размыта.

IX. Замещение

Принцип действия апотропеев данной модели заключается в том, чтобы «опередить» или не допустить зло, заместив, вытеснив потенциальную опасность или своеобразным «суррогатом», или такими сакральными предметами и сущностями, которые исключают одновременное присутствие носителей зла в охраняемом пространстве (в реальной жизни примером подобного принципа может служить безопасный йод, принимаемый при угрозе радиационного заражения. Заполняя собой клетки щитовидной железы, он не оставляет места для радиоактивного йода).

1. Наиболее сильными средствами, присутствие которых в охраняемом пространстве служило гарантией недопущения туда всего злого, являлись предметы и субстанции, символизирующие собой сакральную сущность: свет, крест, икона, четки, а также другие предметы и вещества, связанные с христианским культом, например, святая вода, ладан и вообще все освященные предметы.