След Бремера

Но сейчас возникло еще одно ощущение – яркое и кратковременное. Ноланд постарался ухватить его, как ускользающее видение сна. Отчего-то чувство это казалось очень важным. Он несколько минут разговаривал сам с собой, пытаясь определить его и сформулировать для дневника. Это было ощущение изменения своей жизненной траектории. Как будто он, как некий шарик, всю жизнь катился по длинному извилистому желобу. Что бы он ни делал, какие бы решения ни принимал – ничто не влияло на путь шарика, желоб крепко держал его и упрямо вел по заранее определенному маршруту, лишь иногда чуть-чуть изгибаясь в угоду желаниям шарика. А теперь шарик внезапно соскочил с желоба. Пропали направляющие стенки, шарик оказался в пустом пространстве, среди первозданного эфира. Ноланду показалось, что тот путь, который он выберет в ближайшее время, станет его новым желобом на оставшуюся жизнь. Или до очередного перехода.

Задумавшись, он уже некоторое время вел лошадь шагом. Ноланд достал из кобуры револьвер, пальцы пробежались по резной рукояти из белой кости, неведомые символы на ней молча хранили свои тайны, ствол тускло переливался полировкой. Ноланд прицелился. Он никогда не отличался остротой зрения, с детства приобретя от чтения книг легкую близорукость, но сейчас с удивлением заметил, как сквозь прицел этого револьвера видит особенно четко, а в вытянутой руке как будто возник металлический стержень. Ноланду показалось, что так он сможет попасть в любую мишень в пределах видимости. Очень хотелось проверить, так ли оно на самом деле, но тратить патроны и обнаруживать свое присутствие он не стал. Убирая револьвер, Ноланд вдруг ощутил, что в случае необходимости сможет провести ночь и в поле. Сейчас он в какой-то мере даже хотел встречи с опасностью, чтобы наконец-то проверить свои силы.

Что-то блеснуло в траве, и Ноланд натянул удила. Внимание привлек золотистый фаларон – круглый орден патрульного Эпимахии. Ноланд спешился и подошел. В траве лежал недавно встреченный клетт. Некогда сияющая белизной тога обагрена кровью и измазана в грязи, мокрые волосы облепили лицо, словно выброшенные прибоем мертвые водоросли. Ноланд заметил, что у клетта вывихнута или сломана лодыжка. В руке зажат черенок копья – короткий обломок, с помощью которого патрульный, видимо, полз от дороги в сторону форта, пока силы не иссякли. Удивительно, как далеко он смог продвинуться, прежде чем… Ноланд склонился к телу. Клетт дышал.

Для перевозки раненого требовались какие-нибудь волокуши, но на изобретательство времени не было. Ноланд видел, что жизни в клетте осталась совсем капля, необходимо добраться до форта уже сегодня, о ночевке под дождем не может быть и речи. Ноланд с трудом усадил находящегося без сознания патрульного в седло перед собой. Ехать было неудобно, но так он мог придерживать раненого и пустить лошадь быстрой рысью.

Ночь пришла быстро и затянула луга и рощи тьмой, но ее-то Ноланд и ждал, надеясь разглядеть огни форта, как спасительный маяк. Несколько часов он уже бродил в темноте, лишь луна иногда выглядывала из облаков и серебрила траву, в которой Ноланд тщетно высматривал тропы. Один раз он увидел вытоптанный копытами участок, но луну проглотила туча, след растворился в темноте. Сверяясь с компасом, он зажигал спички, пока они не отсырели под моросью.

Он ехал на юг уже слишком долго, огней все не было видно. Ноланд уже начал сомневаться, в какой именно стороне высматривать форт – может быть, он уже проехал мимо и стоит искать огни позади? Слева? Справа?

Часы показывали глубокую ночь. Ноланд промок насквозь. Длительная езда верхом с непривычки стала тяжелым испытанием, руки устали держать раненого (или уже мертвого?) патрульного, мышцы сводила судорога. Ноланд ничего не ел с тех пор как расстался с Вереском и теперь выбился из сил.

Ну вот, подумал Ноланд, и дня не прошло, как я решил вступить на стезю усердия и благородства, а судьба уже завалила меня проблемами. Неизвестно, выживу ли я сам, но взялся еще помогать раненому. Знай клетт, что за герой его подобрал, сразу бы, наверное, помер, чтобы не мучиться. С другой стороны, разве ниспосылаются путнику непосильные испытания? Такого быть не может, иначе теряется сама суть испытаний и, следовательно, жизни вообще. Ноланд еще раз осмотрел горизонт в поисках огней. Ночной мрак смешивался с моросью, и казалось, что горизонт начинается уже в десяти шагах.

Что делают герои, когда враг наступает? Сражаются. Ноланд сражался до последнего, но видел, что надежды нет. Что делают герои, когда враг одолевает? Ноланд задумался. В голову пришла идея, и он стал осматривать седельные сумки и снаряжение клетта. Наконец он снял с пояса патрульного то, что искал, – сигнальный рог.