След лисицы

Она была так прекрасна, как он и представлял. Округлые бедра, тонкая талия, едва заметная выпуклость живота. Грудь, что идеально ложилась в его ладонь, беззащитный изгиб шеи, хрупкое плечо. Загляделся невольно — а какой мужчина сможет отвести глаза от такой красоты? Только евнух останется равнодушным!

Она же, почувствовав его смятение, одевалась нарочито медленно, дразнясь и соблазняя. Штаны, что болтались на Ингваре, как парус на мачте, женские ягодицы облепили до неприличия туго. И свои бы ей отдать, но отрываться от подобного зрелища не хотелось. А ведь он думал — насытился ей.

— Наран, сынок, а ты так и будешь голым стоять? — раздался ворчливый голос из кустов. — Меня, конечно, мужские задницы не смущают, но спереди хоть прикройся. И без того я уже понял, что у вас все сложилось прекрасно.

Листян взвизгнула, быстро проскальзывая в широкую рубашку. Наран вспыхнул как маков цвет, молниеносно натягивая влажные еще штаны. Он всегда краснел очень быстро.

— Нурхан-гуай, зачем пугаете?

— Испугаешь тебя, как же! Непокорная ты кобылица, наконец, выловил тебя мальчик? И оседлал! Я уж не верил в это.

— Не смущай ее, отец.

— Как вы здесь, зачем?

— Да вот… Никого не потеряли, детки?

Он вышел, наконец, из-за кустов — ничуть за прошедшие годы не изменился. Те же седые волосы торчком, те же хитрые желтые глаза, неизменная стать и хищные движения бывалого воина. А в руках у него, завернутый в одеяло, сопел лисенок.

— Ты его нашел, отец! Но как?

— Очень просто. Моя родня чужака почуяла. Вроде свой, а вроде и не знает его никто. Да еще детеныш совсем. Вот за мной и прибежали, чтобы я решил, что с этим чудом делать. Надо же, не думал даже, что мне внука на руках держать придется. Ни на одну женщину Наран больше не смотрел так, на сестру Баяра, да…

— Отец!

— Что “отец”? Неправду, что ли, сказал? По дарханайке ты вздыхал, а в шатер ее не привел.

— Она… отказалась. Другая страна, другие обычаи.

— Ну да, а ты такой глупый, что уговорить ее не смог. Ты, посол кохтэ, что даже угурам способный рис продать? Не верю. Не хотел просто.

— Отец! Хватит. Что с Ингваром?

— Ингвар, значит? Имя красивое, сильное. Что оно обозначает, дочка?

— Хранимый предками.

— Мне нравится. Скажи мне, Лисичка, он раньше оборачивался?

— Я… не знаю. Мне никто никогда не говорил.

— Ясно. Значит, остается только ждать. Бедный малыш, растерялся, заблудился, запаниковал…

— Отец, ему двенадцать. Он уже мужчина. Не ребенок вовсе.

— Ну-ну, а помнишь, как ты в таком же возрасте провалился в яму для шакалов? Два дня там сидел и выл. Насилу нашли тебя…

Лисяна хихикнула, покосившись на своего мужчину. Вот оно, значит, как! У Нарана тоже было детство! Она-то думала, что он всегда был серьезным и строгим, а он, как и ее… их сын, бегал по степи и влипал в неприятности! До чего же это… мило.

— А еда у вас есть? — присел на одеяло старый воин. — Может, покормите гостя все же? Да и Ингвар голоден, наверное.

35. Возвращение

— Ну, ну, лисенок, я твой дед, — уговаривал старый воин Ингвара. — Давай, хватит дуться. Все ты прекрасно умеешь, я уверен. Нам надо ехать дальше. Дом совсем близко.

Тощий и ушастый лисенок надменно кривил морду и отворачивался. Судя по поведению, он был вполне разумен.

— Оставь нас, я сам. Кажется, пришло время поговорить по душам, как отцу с сыном.

Нурхан кивнул, он был с Нараном полностью согласен. Давно было пора. Это ведь его работа — вести переговоры, вот и пусть займется. А то глупо как-то выходит, кого угодно убедить может, и только с двумя людьми потерпел поражение. С мальчишкой и его матерью.

— Листян, дочка, пойдем погуляем. Пусть эти упрямцы побудут вдвоем.

— Что-то я боюсь их оставлять, — нахмурилась женщина. — Мало ли…

— Не бойся, даже если сбежит, мои обратно приведут. А хищников тут немного, шакалы далеко. Пойдем, расскажешь мне, как ты в Лисгороде жила и чему научилась.

Спорить со старшими, а уж тем более с побратимом ее отца и будущим родичем, она благоразумно не стала. Рассказать ей было о чем, похвастаться тоже. А пусть знает, что не просто сестра хана ему в дочери досталась, а еще и ученая. На трех языках пишет и разумеет, считать умеет, в торговле разбирается, в обычаях разных стран.

А Наран молча сидел, глядя на горизонт, от лисенка своего отвернувшись. Не сразу заговорил и, наверное, не с того начал.