След солдата

Кхюэ знал, что мысли Лыонга занимает женщина, к тому же замужняя. Кхюэ видел ее тогда у складов. Она ему понравилась, да и все разведчики в один голос признали, что во всей Кхесанской долине не сыщешь больше такого «цветочка». Это несколько задело самолюбие Кхюэ. С тех пор как они оказались на передовой, Кхюэ ни разу больше не напоминал Лыонгу о своей сестре, и, хотя теперь он точно знал, где она, он не счел нужным говорить об этом Лыонгу. Кхюэ очень хотел повидать сестру, но он боялся, что при встрече - а он хорошо представлял себе эту картину - сестра, как это водится у женщин, начнет плакать, и ему снова придется рассказывать обо всем, что случилось дома. Нет, он не в силах вынести это море слез, которое обрушится на него, едва лишь сестра узнает о постигшем их горе, а рассказать об этом ей придется обязательно. И Кхюэ совсем не уверен в том, что Нэт относится к девушкам, которые умеют не плакать.

Все это удерживало его от посещения сестры, хотя 25-й госпиталь находился совсем недалеко, в дне ходьбы.

И все же не думать о сестре он не мог. Какая-то щемящая нежность к ней, такой доброй, мягкой, такой заботливой, какой помнил ее Кхюэ еще по дому, постоянно согревала его душу. Нэт была старшей в многодетной бедной семье. Кхюэ часто вспоминал, как она приехала в отпуск из молодежной добровольческой бригады. Ее приезд совпал с первой бомбежкой. Бомба снесла полкрыши. Комнатки с детскими кроватками уцелели и теперь стояли озаряемые луной. Где-то в полночь Кхюэ увидел у своей постели фигурку в ноне{24}, в черных брюках и матерчатых башмаках.

«Нэт, Нэт вернулась!» - разом закричали малыши. Она горбилась под тяжестью большого вещмешка и показалась от этого Кхюэ совсем невысокой, будто вовсе не изменилась с тех пор, как ушла из дому, но, когда она сняла вещмешок, Кхюэ увидел, что сестра выросла и сильно раздалась в плечах, стала совсем взрослой. В огромном, раздувшемся вещмешке оказалась лишь одна смена белья, а остальное место занимали письма, которые передали с ней родным и близким товарищи по бригаде.

Сестра, как заправский парень, приставила лестницу и принялась выкладывать разрушенную крышу черепицей, а закончив, пошла разносить письма по домам своих друзей. На это ушла целая неделя. Иногда Нэт приходилось делать по пятнадцать - двадцать километров в день, и каждый раз, возвращаясь только к ночи, она приносила с собой ворох писем, теперь уже ответных, и даже одежду, ткань, обувь, расчески, зеркальца, заколки и прочую мелочь. Этими передачами вскоре была завалена вся ее кровать. «Ты ведь не унесешь все!» - говорили ей младшие. Она лишь смеялась: «Как это не унесу? Унесу!»

В такие минуты она казалась особенно взрослой и красивой. «Сестричка, - приставали к ней младшие, - ты скоро выйдешь замуж, да?» «Не болтайте глупости», - хмурилась она. И вот наступил день, когда увешанная огромным вещмешком и холстинковыми сумками она отправилась в обратный путь. На голову Нэт, как и в день приезда, опять надела нон и со всей поклажей стала походить на карлика. Тогда еще ходили поезда. Мать, Кхюэ и остальные братья и сестры проводили ее до платформы. Нэт села в битком набитый вагон и, высунувшись из окна, на прощание помахала своим ноном. Кхюэ был уверен, что сестра плачет, но в темноте слез не было видно.

…Все это утро Кхюэ отдыхал в блиндаже Лыонга. Они опять говорили только о предстоящей операции, разговоров о личном старались избегать.

- Как в эти дни идет у вас работа по подготовке к операции? - спросил Кхюэ.

- Мы постоянно держим под контролем марионеток, которые стоят прямо перед нами.

- Ты не знаешь, кого Нян хочет направить непосредственно руководить предстоящей операцией?

- Пока нет. Наверное, кого-нибудь из батальонных, потому что на этот раз будет задействовано не больше роты.

- Кажется, Нян говорил Киню, что назначит тебя.

- Слушай, ты не знаешь такого высокого старика, горца? - неожиданно спросил Лыонг.

- Знаю. Старый Фанг, тот, кто с самого начала помогал твоей разведгруппе.

- Его сын сейчас там, с марионетками, прямо перед нами!

- Выходит, можете вот-вот ненароком столкнуться с ним? - хитровато прищурившись, спросил Кхюэ.

Бомбы над высотой 475 рвались и днем, и ночью.

У разведчиков с НП ко всему прочему прибавились еще затруднения с продовольствием. Тыл их полка находился далеко, а пехотные подразделения, которые раньше стояли у подножия высоты и поставляли провиант, теперь были отозваны на другие участки фронта. После разговора с Лы Кинь приказал своим интендантам отправить артиллеристам несколько мешков риса и несколько ящиков с консервами. Воспользовавшись этой оказией, он передал Лы письма из дому, немного лекарств и перевязочных материалов. Лы поделился всем этим с Моаном.