След в след

Последние годы Федор Николаевич по-прежнему объяснял себе, что скоро его партия начнет действовать, но я уже знал, что это не так. Партия нужна была ему ради нее самой, он желал лишь ее укрепления и расширения, а не борьбы. Обманывал себя, убеждая, что механизм не отлажен, несовершенен и, следовательно, пока не готов. Как лектор, он брал командировки от общества «Знание» и ездил по всей стране от Ленинграда до Владивостока, завязывая тысячи новых знакомств и связей. Охотнее всего Федор Николаевич сходился со стариками, через них его партия включала в себя и тех, кто давно умер, власть ее расширялась, захватывая теперь и прошлое.

К середине семидесятых годов в партию Федора Николаевича входили уже все, кто жил в то время в России, и все, с кем они когда бы то ни было были связаны. Но и тогда он не пустил ее в ход. Напротив, как я уже говорил, 13 января он начал жечь партийные документы. В дневнике за день до этого им была сделана запись: «Я рад, что на мне все кончится, что у меня не будет наследников и дело моей жизни, моя партия, умрет вместе со мной».

По просьбе Оли – моей дочери и его внучки – я хочу завершить историю жизни Федора Николаевича на другой ноте – стихотворением, написанным им тогда же, когда и записки:

Осенняя прозрачность леса

К зиме приобретает смысл,Деревья – линии отвесаИ плечики от коромысл,С уходом листьев обнажилась

Идея дерева, оноДержало воздух, и кружилось,И было с ним сопряжено.Его отдельные начала

Пронизывая, как каркас,В деревьях пение звучалоИ тут же отзывалось в нас,И вот оно, еще не явно

Связующее нас в одно,Как в хоре, истинно и равно,Продлилось, соединено.1957-1963