Следствие по-русски 2

— Быстро поехали! Давай задний ход и за угол, скорее!

Иерей послушно выполнил распоряжение, отъехав за угол дома.

— А теперь разворачивайся и гони отсюда, — сказал Никитин и устало откинулся на спинку сиденья. — Нельзя вам в отделе показываться. Я вас тут уже полчаса жду. Звонил в Кировский, но там сказали, что вы уже уехали. Беда у нас. Ракитин застрелился.

Разумовский опять вдавил педаль тормоза так, словно ногой топнул.

— Поехали, говорю! — прикрикнул Никитин. — Не хватало мне еще…

— Нам нужно в отдел, — сказал я. — Я хочу знать…

— Я сказал — нет! — перебил меня Никитин. — Там сейчас столько начальства, прокуратуры, спецслужб… Щербатов там.

— Ну вот этого-то я совсем не боюсь! — рассвирепел я, медленно осознавая услышанное. — Это ему меня бояться нужно!

— Вот потому-то вам в отделе показываться и не стоит, — резко заметил Никитин. — Вы еще не поняли, во что вляпались? Нет?! Раньше понимать надо было. Я сказал, не поедете, значит — не поедете! Мне одного Ракитина достаточно. Я и так едва выбрался, чтоб вас предупредить. О вас они еще мало знают. И знать им больше не нужно.

— Как это случилось? — спросил Разумовский, как-то разом обмякая.

— Говорят, что девчонка… Вроде одна из тех, что на квартире была, на той, которую вы разгромили… Передала ему деньги и получила за это наркотики. Весь процесс проходил под контролем спецслужб, так что опровергнуть здесь что-либо сразу не так-то просто. Деньги были помечены, через окно велась скрытая съемка. Вот только прослушивания почему-то не было. Нет записей их диалога. Он что-то заподозрил, закрылся в кабинете и, когда стали ломать дверь…

— Это же неправда! — задохнулся я. — Это же… Это же убийство! Я знаю, кто стоит за всем этим.

— И что? — холодно спросил Никитин. — Что ты собираешься делать со своими знаниями? Жаловаться пойдешь? В газетах свои догадки опубликуешь? Лично всех участников перестреляешь? Попробуй только сунься. Вы еще не успели осознать всю подоплеку происходящего! Сперва в себя придите, а потом уже горячитесь.

— Какое «потом»?! — заорал я. — Какое это «потом»? Это же чистой воды провокация!

— Зато очень надежно сшитая, — заметил Никитин. — И если вы сейчас туда сунетесь, то как раз успеете принять участие в конкурсе «подозреваемых». А вам этого не надо. Вам надо взять их за… за горло и придушить. Вы должны довести дело до конца и пригвоздить этого подонка к стене, как бабочку — булавкой. Я этого хочу! Я этого очень хочу! И поэтому я не позволю вам сейчас поехать в отдел, устроить там истерику с мордобитиями и угодить за решетку! Игорь погиб. Он погиб, желая, чтоб вы довели это дело до конца. И вы доведете его до конца, ясно?!

Я с шумом выдохнул и, уже понимая, что он прав, проворчал:

— Одно другому не мешает… Что теперь будет? Я имею в виду эту лажу с наркотиками?

— Не знаю, — сказал Никитин. — Может быть, теперь спустят на тормозах. Все же дело «паленое» — не дай Бог, где всплывет, грехов не оберешься. Все же свидетели есть и официально фиксировать их показания совсем ни к чему. А теперь им эти улики не нужны. Борьба имела смысл чуть раньше.

— Почему он застрелился? — спросил я. — Ведь можно было попытаться что-то предпринять… Как-то попытаться…

— Есть вещи пострашнее смерти, — сказал Никитин. — Если б его посадили, семья его вряд ли смогла бы продержаться. А сейчас, если дело все же решатся замять, они получат пособие, пенсию, будут обеспечены хоть минимально. Есть и другие факторы. Он был офицером. А это о многом говорит. А вот это я вынул из его магнитофона. Держите.

Он протянул нам магнитофонную кассету. Удивленный, я взял ее и разглядел на этикетке неровные, торопливые строчки: «Грузовая машина. Предположительно желтая кабина. Мусор. Пономарева. Найдите этого ублюдка».

— Найдем, — сказал я, зажимая кассету в руке. — Обязательно найдем…

* …и я бегу, не ведая дороги,

куда бегу, ей-Богу, не пойму.

Но где-то там, у смерти на пороге,

свеча пасхальная огнем пронзает тьму…

Заслышав в коридоре шаги Разумовского, я щелкнул клавишей магнитофона, и песня смолкла.

— Она мне даже дверь не открыла, — сказал иерей, тяжело опускаясь в кресло. — Ревет в голос. Твердит, что ее заставили, что она не хотела, что ее использовали, что она… Я понял, что Ракитин заходил к ней, она рассказала ему упоминание Духовича о грузовике, а их разговор услышал горбун. Дальше догадаться несложно: он связался с Щербатовым, и за полчаса все было подготовлено… Но от нее уже ничего не добьешься. Сломана окончательно. Они ее сапогом об асфальт размазали. А у тебя как?