Следствие по-русски-2

— Хорошо, — глухо сказала она. — Только… Спрячь эту кассету подальше. И еще одно… Скажи, в чем я просчиталась? Я ведь очень тщательно все продумала. И играла я тоже хорошо. Я знаю Зимина лучше, чем он сам себя знает. А у других не было оснований подозревать меня. Все прекрасно понимали, что эти деньги и так принадлежат мне… Ну а то, что я не люблю ни Зимина, ни Дорохова и не могу с ними жить — кроме меня не знал никто… Где я ошиблась? Что дало для тебя основания подозревать меня? Что я недодумала?

— Взгляд, — сказал я и поднялся. — Я знаю, какие глаза у любящей женщины. А у тебя они были холодные и жесткие. Словно через прицел автомата смотрела…

— И это все?! — по-моему, она даже обиделась. — Глаза — и все?..

Я посмотрел на нее, пожал плечами и вышел…

* * *

— Теперь, когда ты отдохнул, — с широкой и сладкой улыбкой на лице Никитин «наградил» меня пачкой дел, — и, полный сил, можешь приступить к работе, — он поднатужился и положил сверху еще одну такую же «пирамиду» материалов, — я с огромной радостью постараюсь использовать твои свежие силы на благо родного розыска, — и, подпрыгнув, он забросил на эту «Эйфелеву башню» еще с десяток дел. — Знал бы ты, как я тебя ждал! — со страстью нетерпеливого любовника в голосе сообщил он. — Ну ничего, скоро узнаешь… Я от всей души поздравляю тебя с возвращением в наш славный отдел… Но для себя я поставил «галочку» напротив твоей фамилии: «Склонен к побегу». Еще одна попытка дезертировать — и я буду стрелять без предупреждения. А такое желание у тебя скоро появится — это я тебе обещаю…

Обнадеженный такой перспективой, я кое-как добрел до кабинета, пошатываясь под тяжестью многопудовой ноши, ногой открыл незапертую дверь и…

— И тебе долгих лет, — кротко сказал иерей, когда эхо с мучительным трудом закончило перечисление всех известных мне ругательств.

Я посмотрел на разлетевшиеся по всему кабинету бумаги, на приветливо улыбающегося Разумовского и вздохнул:

— Хорошо… Начнем все сначала… Пойми, наконец, что я — обычный маленький служащий маленького территориального отдела. Без связей, без денег, без каких-то особых способностей. Отнюдь не энтузиаст и не считаю себя «карой небесной» для преступников. Я не спортсмен, способный левой рукой раскидать дюжину головорезов, а правой из дробовика бить белку в глаз. Я и из пистолета толком стрелять не умею. Я загружен делами до предела и не могу заниматься еще и «общественной нагрузкой». Я даже не буду напоминать тебе твои клятвенные обещания раз и навсегда закончить с «крестовыми походами» в защиту твоих прихожан — наверняка в ответ у тебя приготовлена целая речь из аргументов и нравоучений. Я просто хочу, чтобы ты наконец понял, что на все твои бесконечные просьбы «последний раз помочь» я буду принципиально и твердо отвечать: «Не-е-ет!..»

1997 г. С.-Петербург.

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ