Следствие защиты

Уоррен вспомнил, что Техас имеет самую долгую среди всех штатов историю пограничных войн. Его жители были приучены к пистолетам, крови и смерти, а также к тому, чтобы стоять с прижатыми к стене спинами. Он также вспомнил техасский статут о любовниках, который утверждал, что убийство любовника жены не явлется преступлением. Это положение было исключено из книг около двадцати лет назад, однако закон все еще гласил, что если ты из достоверных источников узнал, что кто-то намеревается тебя убить, то ты имеешь право вооружиться, зайти вперед и поискать объяснений.

– Позволь мне рассказать тебе одну историю, – продолжал Скут, – первое для меня дело об убийстве, около сорока лет тому назад. Мой клиент, парень по имени Уайти Гарсия, насмерть застрелил жену и ее дружка, когда те мирно сидели, потягивая пиво, в баре на Серд-Уорд. Застрелил совершенно преднамеренно. Он подошел к парочке и спросил у жены, что она тут делает. Другой парень, чье имя было Рамос, встрял в разговор и сказал: “А ни-фига а-на ни-делает”. Уайти выхватил девятимиллиметровый пистолет и выстрелил сопернику в живот. Жена тут же вскочила и с криком кинулась через весь бар. Ее он застрелил выстрелом в спину. Затем Уайти еще разок разрядил пистолет в голову мистера Рамоса. Засунул оружие за пояс и вышел из бара.

Штат потребовал для Уайти Гарсия шестьдесят лет тюрьмы, признав его виновным в убийстве жены. Они даже и не упомянули про Рамоса. Мы отвергли предложение, и я вынес дело на суд присяжных. Те признали Уайти виновным. Дали ему десять лет, потом подошли, пожали ему руку, сказав при этом, что они сделали все, что могли, и если бы он не заходил так чертовски далеко и жену не убивал, то они бы его вообще отпустили.

Скут долил свой стакан из литровой бутылки “Уайлд теки”.

– Я хочу сказать, что “отступать” вовсе не обязательно. К тому же, в последние годы мы достигли большого прогресса в вопросе о правах слабого пола. Равные возможности, равная зарплата, никакой дискриминации в офисе и так далее. Моя линия защиты заключается в следующем: почему это в наш просвещенный век женщина обязана отступать больше, чем мужчина? Особенно если “этого сукина сына давно следовало прикончить”. Я хочу продать эту теорию присяжным и вывести мою клиентку прямо из суда Дуайта Бингема точно так же, как когда-то вышел из бара Уайти Гарсия.

Дело о правах женщин. “Иисус, услышь мою молитву!” Уоррен даже языком прищелкнул от восхищения. Если кто и мог сделать такое, так это Скут.

Уоррен спросил у старшего адвоката:

– Вы считаете, что история Джонни Фей соответствует действительности?

– Трудно сказать. Во всяком случае, пока это все, с чем я вынужден работать. Я хочу, чтобы ты поговорил с нею, потом порыскал вокруг и побеседовал еще с кем-то, кто будет нам полезен. Потом ты снова поговоришь с нею, и так до тех пор, пока ей не станет дурно от звука твоего голоса. Выясни, откуда нам могут нанести удар. Когда я предстану перед судом присяжных, я бы не хотел иметь какие-то неприятные сюрпризы.

– Когда я должен с нею встретиться?

Скут взглянул на свои “Ролекс”.

– Где-то часа через два. Мы отправляемся в “Доум” на игру “Астро” – ты, я, Джонни Фей и ее новый дружок. Ее идея – ее и угощение. Бейсбол наскучил мне до потери сознания. Но между подачами ты сможешь поближе познакомиться с леди.

Уоррен потянулся к телефону.

– Я просто должен позвонить и отказаться от назначенного ужина.

Набирая номер, Уоррен сказал:

– Скут, если у нас среди присяжных заседателей будут люди, понимающие по-испански, то мне бы не хотелось, чтобы Джонни Фей рассказывала им про свою любимую мексиканскую песню.

– Почему? А какая это песня?

– В досье написано – “No vale nada la vida”.

Скут был явно озадачен.

Уоррен холодно рассмеялся:

– Ты не знаешь, что это означает?

– Сказать по правде, нет.

– Это значит: “Жизнь ничего не стоит”.

* * *

Отправившись домой, чтобы переодеться, Уоррен решил не ехать по оживленной автомагистрали, а взял курс на центральную улицу и Голкум, мимо того места, где раньше был “Шамрок”. Он рассчитывал добраться до Брейс-Байю к семи пятнадцати, а в восемь уже быть на стадионе. Когда Уоррен завернул за угол в маленький глухой переулок, где стоял его дом, он увидел на подъездной дороге машину Чарм – “Мазда RX-7”. Это означало, что Чарм приехала домой сразу же после работы. Она не ждала его: он сказал, что идет на ужин к Левиным. Чарм тоже была приглашена.

– Сомневаюсь, что мне удастся вырваться, – сказала она, – но если я смогу, то позвоню тебе в офис Шепарда.

В туманном вечернем зное Уоррен увидел, что Чарм и какой-то незнакомый ему мужчина стоят у автомобиля, припаркованного чуть дальше, но на той же стороне улицы, что и дом Блакборнов. Чарм стояла спиной к дороге, слегка расставив ноги, отчего юбка на ней была туго натянута. В этот вечер Чарм была в светло-синем костюме – за 1600 долларов, от “Лорда и Тейлора”, как вспомнилось Уоррену. Мужчина облокотился на открытую дверцу машины и что-то говорил, энергично жестикулируя. Уоррен коснулся тормозной педали своего “БМВ”.