Следы чужих колёс

Должен признаться, что меня немного… как бы это сказать… удивляла, что ли, скорость развития наших с Зейнаб отношений. Дело даже не в том, что в постели мы оказались через несколько часов после знакомства. Странным было, например, и то, что это не выглядело вульгарно или же как какая-то пошловатая мыльная опера. Нет! В том-то и дело, что все это казалось более чем естественным. Это выглядело так, как будто мы были знакомы тысячу лет и расстались лишь на пару дней по каким-то неотложным делам. Сама она, похоже, вообще об этом не думала. И вот еще одна странность: несмотря на прежнее, так сказать, «тысячелетнее знакомство», она не вела себя как «жена». В ней не было никакой назидательности, ожидания каких-то «ответных ходов» с моей стороны, продиктованных приличием или же общественным договором. В ее лексиконе даже не было слова «должен» по отношению ко мне.

Нечто отдаленно похожее со мной случилось много лет назад в Каунасе в музее Чюрлениса. Я бродил по залам, когда вдруг увидел девушку. Она не была сказочно красива, и вообще в ней не было ничего, на первый взгляд, особенного, но я при всей своей нелюбви к случайным знакомствам вдруг почувствовал, что должен непременно завязать с ней беседу. И тогда я, ломая себя, решился. На удивление, это оказалось очень просто, казалось, что она только и ждала, когда я с ней заговорю. Все произошло именно с той простотой, как произошло и с Зейнаб. Я имею в виду, что тогда сразу, как по волшебству, возникло ощущение, будто мы просто прервали разговор несколько минут назад, хотя были знакомы прежде не одну тысячу лет.

Мы ходили от зала к залу и мне казалось, что я опутываюсь какими-то удивительно мягкими и теплыми «лианами» ее голоса, ее улыбкой, ее невероятно тонким запахом…

Но, к сожалению, нам не суждено было продолжить это знакомство. Уже через пару часов она собиралась убыть на вокзал, откуда поезд увез ее в неведомый город навсегда.

В общем, мы встречались с Зейнаб почти каждый день и каждый такой день приносил много радости и, кроме того, я чувствовал, что один за другим проясняются важные для меня вопросы, на которые прежде я почему-то ответа не находил. В тот день, вернувшись с Лысой горы, мы еще долго болтали, ужинали, пили чай на балконе, когда около десяти вечера Зейнаб глянула на часы и сообщила, что настал час Сатурна и что она должна сварить травы, которые принесла с горы.

Зейнаб ушла на кухню. Она рыскала какое-то время по шкафчикам в поисках чего-то, о чем она не говорила. Наконец, она выбрала небольшую чашку черной керамики с какими-то иероглифами на боку. Кажется, кто-то привез ее маме из Японии. Она процедила настой и снова глянула на часы.

– Так… время есть еще… – сообщила она, и затем вдруг потребовала: «Раздевайся!»

– Зачем это? – не понял я.

– Что значит?.. Ты хочешь понять, что с тобой происходило? – искренне удивилась Зейнаб.

– Ну да… – я был немного сбит с толку.

– Так делай тогда, что тебе говорят! – спокойно потребовала она.

Я повиновался. К моему удивлению, она тоже за секунду сбросила с себя всю одежду, и мы ушли в комнату. Зейнаб усадила меня на диван и потребовала, чтобы я выпил настой. Сопротивляться было явно бессмысленно.

– Теперь, – сказала она почему-то шепотом и при этом поглаживая меня, – через несколько минут ты почувствуешь некую легкость, а потом, будет ощущение падения вниз. Ничего не бойся. Когда будешь падать, возможно, увидишь меня… Это было бы очень хорошо. Но если нет – тоже ничего страшного. Просто, обращаясь к Высшему существу, которое ты должен будешь встретить, пообещай, что ты готов принять любой ответ. Каким бы странным он ни показался. Понял?

Я кивнул.

– Хорошо. Еще… как тебе сказать… короче, мы вроде как будем заниматься любовью, но это только видимость. Ты не должен двигаться и вообще полностью погрузись в процесс получения ответа на свой вопрос. А я сделаю все, что нужно. Договорились?

Я снова кивнул, и вдруг почувствовал эту самую «легкость». Я закрыл глаза и почувствовал, что падаю с бешеной скоростью вниз. Затем я почувствовал, что Зейнаб села на меня сверху, и падение словно бы немного затормозилось. Еще мгновение, я, словно бы во сне увидел, что мы уже стоим в пещере с очень высоким, почти невидимым в темноте сводом. Зейнаб протянула руку, и мы словно бы оторвались от земли. Это напоминало ту легкость, с какой мягкий вечерний бриз подхватывает и уносит пушинку.

– Расскажи мне, что с тобой происходило тогда? – сказала она. Лицо ее словно бы светилось каким-то прохладным лунным светом.

– Я вытащил из тяжелой депрессии одну женщину, – говорить мне было трудно. Мысли словно бы расползались, и язык тоже ворочался с трудом, – Для того, чтобы понять причины депрессии, мне пришлось долго медитировать, я увидел ее на лобном месте и зачем-то вмешался… вот… а потом я чем-то заболел. Это была сплошная непрекращающаяся боль и такая же, как у нее, депрессия.

– Вы были любовниками? – спросила она.