Следы темной души. Паутина судьбы (СИ)

— Да не по какому! — приятель сразу ощетинился, готовясь к атаке.

— Ладно, забей, — Саня махнул рукой. — Эдик, тут вот какое дело. Кот работает на кого-то другого, — Гава, не успев опустошить стопку, поставил её на место, в упор глядя на друга, продолжающего сыпать новостями: — И если я правильно понял, то этот кто-то — твой Кирпа.

— Откуда такие сведения?

— Пока лишь мои личные наблюдения. Но уверен, что не ошибаюсь.

— Ну что ж, — пожал плечами Эдик, — пусть.

— Ну пусть, значит пусть, — не стал спорить Саня. — Только вот Люси пропала. Алиса видела, как её Кот забирал на машине.

Гава с такой силой стукнул кулаком по столу, что Коля, сидевший на краю дивана, подскочил от неожиданности. Эдик встал и начал метаться по кухне.

— А ну идём к этому недоноску, — позвал он Саню.

— Та не, — помахал головой тот, — сегодня я уже никуда не пойду. Давай хоть сейчас посидим, расслабимся. Я уже заебался разбираться в этих ребусах. Малой, — повернулся Сашка к своему помощнику, — будешь по-чуток?

— Не откажусь, — хитро улыбаясь, ответил Коля.

— Только раз.

— Ага.

— Ладно, давайте вздрогнем, — Эдик сел и взял свою стопку. — Деня, у тя помидоры есть?

— Ща.

Денис пошёл к холодильнику, Саня поманил Эда к себе и шёпотом сказал, чтоб тот не пил много. На вопросительный взгляд друга он пояснил: "Дело есть. Но это позже." Повернувшись к окну, увидел как Коля колдует над тарелками вокруг своей и Денисовой стопок, и снова зашептал: "У меня есть кое-какие мысли, но об этом лучше никому не знать". Гава согласно кивнул.

— Шо вы тут шепчетесь? — возвращаясь с банкой ярко-красных помидоров, спросил Денис.

— Так тут же мелочь сидит, — быстро придумал оправдание Сашка.

Вечер провели неплохо. Эдик в итоге всё-таки напился, Денис быстро вышел из строя, настроение его менялось каждые пять минут, а Коля улепётал домой почти в самом начале, беспокоясь о том, что Оля будет кричать, если он явится слишком поздно. Кудерский, еле успокоил разбушевавшегося друга, посоветовав отправляться сразу в постель, довёл своего пьяного начальника до ворот его дома, передал в руки Никите Львовичу и поплёлся домой.

***

Марина Алексеевна первые сутки и не думала переживать. Ну, как не думала. Старательно убеждала себя в том, что всё как обычно, и Люси вот-вот явится. Она уже давно пообещала себе, что не будет паниковать в случае, если бунтарка снова не придёт ночевать домой. Хотя такого больше не повторялось, поведение дочери не давало покоя ни днём, ни ночью.

Попытки вывести Люси на откровенный разговор ни к чему хорошему не приводили. Каждый раз, касаясь этой темы, мать отдалялась от дочери ещё больше, лишь наблюдая за тем, как та всё глубже прячет свои проблемы и переживания. Когда женщина спросила Алису, знает ли та что-нибудь, девушка лишь плечами пожала и сказала, что в последнее время Люси не считает нужным делиться своими новостями, чувствами, проблемами и радостями.

Разговор этот заставил ещё больше задуматься Марину Алексеевну. Она уже подозревала дочь во всех смертных грехах и готова была отвести её к психологу, наркологу или участковому, чтобы наконец выбить из неё правду, но муж не позволил. Очень уж он любил свою упрямую дочь и боялся разочароваться в ней. Он так ни разу и не поговорил с любимицей на щекотливую тему, хотя обещал уже много раз.

Тогда-то женщина и решилась заглянуть в самое сокровенное своей дочери. Зная, как та трясётся над своим дневником, она однажды уже позволила себе посмотреть всего лишь одну-единственную страничку. В тот день она узнала, что её дочь — неисправимый романтик, который верит в чудеса и ждёт своего принца. Успокоившись, мать тут же устыдилась своего любопытства и решила больше не читать записи ребёнка. Но с тех пор многое изменилось, главным образом, сама Люси.

Марина Алексеевна прождала дочь до утра, сидя в её комнате. И, наконец, выкинув все лишние мысли из головы, открыла ящик стола. Однако тетради там не было. Она пересмотрела всё, что там было, но дневник не нашла. Из альбома торчала купюра. Женщина подумала, что это календарик, но всё же проверила. Потянула за уголок и ахнула. За одной купюрой вылезла и вторая. Сорок гривен.

Она кинулась искать дневник в надежде найти там объяснение всему, что происходит. Потратив на бесплодные поиски битых два часа, она так и не нашла заветные записи. Поддавшись панике, едва не забыла, что нужно собирать девочек в школу. Так начался обычный будний день, прошедший в обычной суматохе, отягощённой бессонной ночью. А когда на улице стемнело, всё дома будто погрузилось в пучину бесконечной печали. На душе было тяжело и тревожно. Лена с Ирой тоже чувствовали мамину тревогу и ходили с перепуганными личиками, ластились и всё время лезли обниматься.