Следы ведут в прошлое

— Разыщем, — воскликнул он с излишней бодростью, — на нашей стороне все шансы. Мы-то знаем, что девяносто процентов всех преступлений раскрываются даже больше...

Он утешал меня, как умел, — славный парень, ей-ей славный парень, — и пушистые непослушные волосы опять нимбом сияли над его головой.

15

Мы ехали в город. Я глядел по сторонам, стараясь не поддаваться отвратительному настроению. Казалось все летит кувырком, из рук валится...

А в лесу-то как хорошо, грибы, наверно, растут не по дням, а по часам, прямо у дороги виднеются желтые и алые шапочки сыроежек. Вот бы сейчас корзинку, ножик...

А на берегу реки невозмутимо делают свое дело сплавщики, самоуверенные, здоровенные парни; у них уж не вывалится из рук то, что они хотят удержать... Чертовщина! Да что я, замечтавшаяся школьница, которая копается в себе, чтобы скорее записать в дневник как она «чудесно» или «ужасно» чувствует?! Кто я — будущий неврастеник или же...

Лапсинь наклонился ко мне и сказал через плечо:

— А что, если Расинь все-таки сообщник? Если не только он, но и человек, напавший на Бредиса, все-таки находились в тот вечер в квартире Клейн? Он же не сознается по-хорошему!

В это мгновение я думал точь-в-точь о том же. И как многие люди, еще не научившиеся владеть собой, излил свое дурное настроение на голову Лапсиня:

— Благодарю за идею, товарищ советник юстиции!

Слово не воробей, вылетит — не поймаешь... Лапсинь только взглянул на меня, как на психа, и уже не раскрывал рта.

Я думал. Наличие рядом с преступником его сообщника теоретически допустимо. Должен же был преступник куда-то деться, не улетел же он, как летучая мышь, не ушел в землю, как крот!

Мы ехали уже по Калниене.

— На Дворцовую, восемнадцать, — сказал я Лапсиню.

Я, собственно, не знал, что мне там делать. Двор дома Бредиса, парк, сквер исхожены вдоль и поперек.

В поистине безнадежном настроении я вошел рядом с Лапсинем во двор дома Бредиса. Абсолютно ясно было мне лишь направление бегства преступника: пули, выпущенные вслед ему из пистолета Бредиса, мы нашли — одна застряла в штукатурке под воротами, другая — в дровах.

— Лапсинь! — заговорил я, тоном голоса стараясь сгладить свою недавнюю выходку. — А за дрова, в щель между дровами и оградой парка, вы заглянули, когда гнались за преступником?

— Конечно, сразу же, как вернулся из парка.

— Как вернулись из парка... А что вы бы сделали на его месте? Если б сидели там, за дровами?

Лапсинь помялся, подумал. Влез за поленницу. Щель кончалась у стены дома.

— Нет, дальше там залезть некуда, — объявил он разочарованно.

Лапсинь посмотрел вокруг и вверх, протиснулся в самый угол, обшарил каменную ограду, концы поленьев, нагнулся, отбросил одну плаху, пролез еще дальше и скрылся с глаз.

Выяснилось, что между стеной дома и концами поленьев все же можно было пролезть — у самой земли была небольшая щель, которую прикрывала плаха, отброшенная Лапсинем, оттого мы и не заметили эту щель раньше... Но если преступник пролез здесь, то почему его не увидел Бредис, стоящий всего в восьми метрах от стены дома? Разве что Бредис смотрел только в сторону парка, куда бежал преступник, а затем и Лапсинь. У преступника была обувь на мягкой подошве. А что, если он рискнул и за спиной у Бредиса прошел по двору и скрылся в доме восемнадцать? Эту возможность мы не учитывали раньше, нам казалось, что преступник не мог бы войти в дом восемнадцать, не замеченный Бредисом.

— Такая возможность теоретически допустима, — рассуждал я вслух, — но практически не означает ли это, что он полез прямо в ловушку? Ну, прошмыгнул в дом, а дальше что? Выйти через другой ход на Дворцовую исключено, один из трех — Лусте, Лапсинь или Расинь — увидел бы его наверняка. Сразу затем явились работники милиции. Опытные преступники иногда выбирают укрытия под самым носом у сыщиков, полагаясь на то, что в таком месте никому не придет в голову их искать. Но ведь и собака не взяла след! Может быть, Джером был не совсем здоров?

Мы зашли в дом, поднялись на второй этаж. На площадке, налево — квартира Бредиса номер четыре, направо — квартира номер три. Больше квартир там не было.

Я машинально потянул за ручку двери квартиры номер четыре и отшатнулся, будто меня хватило током: дверь открывалась!

— Лапсинь, неужели Бредис, уходя из дома, не запер дверь?!

— Исключено!

— Как вы можете категорически утверждать это?

— Я же его ждал здесь, видел, как он вставляет ключ в скважину, даже слышал, как ключ поворачивается два раза. Да еще за ручку он дернул, проверил! Тут что-то неладно, факт!

— Спокойствие, Лапсинь, спокойствие! Зовите дворника и кого-нибудь из соседей.

Оба мы были взволнованы, подавленное настроение исчезло, казалось, в воздухе потрескивают невидимые искры.

Когда вошли в квартиру, нам сразу стало ясно, что тут вправду что-то неладно: на полу в комнате Бредиса были разбросаны бумаги, на письменном столе — тоже, ящики стола вытащены и их содержимое, без сомнения, перерыто...