Слепящая тьма [СИ]

— Они убили моего друга. Он тоже был моряком, мы ходили[43] на одном и том же корабле. Он ничего плохого не сделал — а они взяли и убили его. Что мне было делать?

Посредник говорил на хорошем английском, меня вообще удивляло — похоже, в Карачи английский знала большая часть населения. За что они нас ненавидят? Чего им не хватает?

— Ты убил нескольких полицейских… Гордон. Они и вправду были плохими людьми, они убивали беззащитных людей. У меня были друзья, которые погибли от рук этих полицейских. Но там было несколько полицейских, у них в руках были автоматы, а у тебя в руках не было ничего. Мои друзья погибали с оружием в руках, а у тебя были голые руки. И, тем не менее, полицейские мертвы, а ты жив. Кто научил тебя убивать, Гордон?

— Флот. Я служил во флоте… — немного приоткрылся я.

— Да? И ты воевал?

— Нет. Но эти полицейские вели себя глупо, американские полицейские не допустили бы таких ошибок, какие допустили они.

Мехмет снова задумался…

— И что ты собираешься делать дальше?

— Сваливать из страны. Если позволите — пересижу здесь пару дней, пока идут поиски, а когда успокоится — рвану. В порт я проберусь, судно через три дня отходит…

— А капитан? Ты думаешь, ему неизвестно, что произошло.

— Я американец и он — американец. А они — палестинцы… А для чего ты спрашиваешь?

— Да так… Ты знаешь, кого ты убил?

— Откуда? Я первый раз их увидел в коридоре…

— Там был такой — в форме, с усиками и в очках?

— Был… Это он Джулиано убил, сука… Его я первого застрелил…

— Это капитан Доштагери, по прозвищу «Мясник», да проклянет Аллах его и весь род его, да падет на них кара Аллаха по делам их! Он был заместителем начальника местного отдела полиции по борьбе с терроризмом. Он убивал, пытал, от его рук погибло много людей. А ты казнил его, за что вся умма[44] благодарна тебе…

— И что?

— А вот что… Я тебе предлагаю совершить небольшую поездку. Мой учитель, да продлит Аллах дни его, желает видеть и говорить с человеком, что избавил Карачи от проклятого палача Доштагери, продавшегося неверным и обагрившего руки кровью многих правоверных. Это большая честь, не отказывайся…

— И где он хочет с мной встретиться?

— Это тебе знать не нужно. Учитель пребывает в сокрытии и редко с кем-то встречается. На моей памяти еще не было, чтобы он пожелал встретиться с кяфиром…

— Мне это знать нужно. Если это за городом — то как мы выедем из него и как вернемся обратно?

— Об этом не беспокойся. Мы неоднократно вывозили этим путем братьев. И полицейские ничего не смогли сделать. Вечером поедем…

Пакистан, дорога на Хайдарабад

09 июня 2008 года, вечер…

В кузове мертвенно-желтым светом мигнула лампочка. Один раз — плановая остановка на полицейском блокпосту. Если бы мигнула два раза — это означало бы тревогу…

Мехмет приложил палец к губам, требуя тишины. Глаза его блестели каким-то нездоровым, горячечным блеском, он замер, направив автомат — один из тех, что я захватил у полицейских — на борт кузова, отделявший нас от полицейских…

Система действительно была отработана, чувствовалось, что ею пользуются уже не первый год. Вечером к складу подъехала бубубахайка, в ее кузове был тайник. Дело в том, что на эти машины товары грузили не только в кузов — громадные тюки с барахлом навьючивали поверх кузова так, что высота груженой машины составляла пять — шесть метров и вообще было непонятно, как эта машина ездит. В этом случае, было очень сложно определить истинную высоту кузова машины, для этого нужно было разгружать ее всю. Вот некие народные умельцы и присобачили к крыше небольшой тайник, в котором можно было разместить взрывчатку, несколько ящиков с автоматами или пару человек… Для того, чтобы обнаружить тайник, нужно было разгрузить всю машину и снять навьюченные на крыше тюки. Таким образом, можно было проехать весь Пакистан, Индию, Афганистан — и никто ничего бы не заподозрил…

Черт, а ведь долго стоим…

Лампочка снова мигнула, на сей раз два раза, едва слышный, донесся отчаянный крик…

— Нет!

Остановить Мехмета я не успел, слишком мало было места — он поднял автомат и полоснул длинной очередью по борту, раскрывая нашу лежку. В тесноте тайника удушливо запахло пороховыми газами…

— Черт, ты что творишь? Ты охренел…

На Мехмета было страшно смотреть — сверкающие в темноте отсека глаза, оскал зубов. Он и рычал и шипел, словно дикий зверь, попавший в ловушку…

— Собаки… предали… дети шайтана…

— Какого хрена?!!!

— Все, кяфир… сдали нас… теперь конец…

Внезапно я понял, что по нам не стреляют — хотя должны были бы. Это ведь очень просто — окружили машину и открыли огонь по кузову. Даже сделать ничего не сможем…

Металлический голос резанул по нервам…

— Что они говорят?

— Говорят, чтобы сдавались — иначе будут стрелять…

— Не стреляй. Крикни что сдаемся. Когда вылезем — наблюдай за мной и когда я начну — делай ноги…