Слепящий нож

Все молчали.

– Делара? – подтолкнул Гэвин.

Глаза Оранжевой расширились: она наконец сообразила, что от нее требовалось.

– Я вношу предложение объявить войну, – сказала она.

– Поддерживаю, – сказала Арис.

– Остров Видящих голосует за войну, – сказал Гэвин. – Призма голосует за войну.

– Аташ голосует за войну, – сказала Делара Оранжевая.

– Кровавый Лес голосует за войну, – сказала Арис Под-красная.

– Но в отсутствие Красного… – начал Клитос.

– Хотите выйти из комнаты во время голосования, чтобы привести его? – вкрадчиво спросил Гэвин. – В таком случае, боюсь, ваш голос не будет засчитан.

– Вы не посмеете! – заявил Клитос Синий.

Гэвин ответил сразу же, но медленно, подчеркивая каждое слово, перехватывая контроль даже над скоростью разговора:

– Это очень опасные слова, особенно когда они направлены в мой адрес.

Воцарилась выжидающая тишина. Бывает так, что трусы в самый неподходящий момент внезапно обретают храбрость. Однако Клитос, помявшись, снова съежился в кресле.

– Его голос и ваш будут записаны как против, – сказал Гэвин.

По правде говоря, он не мог позволить, чтобы это голосование могло быть оспорено постфактум: это бы внесло неразбериху, которую пришлось бы распутывать еще несколько недель.

– Аборнея голосует против, при всем моем личном сожалении, – сказала Джия Толвер.

Гэвин ожидал этого. Несомненно, ей были даны самые четкие указания.

Ему был нужен голос Садах Сверхфиолетовой или Белой. Он был уверен, что Белая проголосует за него.

Очевидно, Садах думала так же. Она посмотрела на Белую.

– Пария голосует за войну, – сказала Садах.

И это была победа. Клитос заморгал:

– Верховный лорд Призма, Рутгар желает действовать в единстве со своими соседями… Рутгар голосует за!

– Разумеется, – отозвался Гэвин.

Он пустил листок с декларацией вокруг комнаты, и все поставили свои подписи. Андросса они внесли как воздержавшегося, и Белая засвидетельствовала это.

Комната понемногу пустела. Члены Спектра выходили один за другим, не произнося ни слова.

Как ни странно, Джия Толвер решила задержаться. Гэвин ожидал, что это будет Белая. Джия смотрела на него, топорща свою темную сросшуюся бровь. Когда последний из Цветов покинул помещение и остались только Гэвиновы телохранители-гвардейцы, она наклонилась к нему.

– Милорд Призма, я хочу, чтобы вы знали: если бы голосование касалось вашей собственной личной сатрапии, я бы голосовала против. И у них было бы подавляющее большинство. В своей заносчивости вы всегда ходили по краю, но сегодня вы переступили за него. Да, вы победили – вы снова взяли все, что хотели. Но больше никогда не рассчитывайте на мой голос как на заведомо принадлежащий вам.

Она вышла. Гэвин провел пальцами по волосам. Ему хотелось выпить.

Он взглянул на своих гвардейцев: их лица были бесстрастными. Как им это удается? Вот кто здесь настоящие безумцы!

Гэвин встал и подошел к двери. Гвардейцы ничего не сказали, но один из них двинулся впереди него – мера предосторожности, не входившая в их обычный распорядок.

В коридоре его ждала Белая. Гэвин не остановился, и она жестом показала своей гвардейке, что хочет ехать рядом с ним.

– Гэвин, что ты сделал?

Он вошел в лифт.

– Я опускаюсь, – предупредил он, повернувшись к ней, в надежде, что она не захочет к нему присоединяться.

– Этого-то я и боюсь, – откликнулась Белая.

Сила ее личности не давала ему уйти; ее вопрос висел в воздухе, требуя ответа.

– Я лгал, мошенничал и манипулировал людьми, чтобы добиться своего. Причем в кои-то веки из лучших соображений.

– Исключительно из лучших? – уточнила Белая.

Гэвин не ответил. Он рванул за рычаг, и лифт ухнул в шахту, унося его с собой.

Глава 77

– Я должна тебе кое-что сказать. Разговор будет нелегким, – предупредила Самита.

Каррис едва успела вымыться и одеться, когда Самита появилась со стороны казарм, где располагались лучницы. Она была одной из лучших подруг Каррис в Черной гвардии: приземистая, крепко сбитая, умная – и неизменно неловкая, когда она пыталась быть мягкой.

Каррис замерла с расческой в руке.

– В чем дело?

Самита тяжело опустилась на край ее кровати.

– Каррис, ты же знаешь, что господа и госпожи из знатных домов все время пытаются завербовать Черных гвардейцев, заставить нас дезертировать или шпионить для них?

– Я… Какое это имеет отношение к чему бы то ни было?

– Одна из них меня завербовала. Много лет назад.

– Что?! Самита, опомнись! Что ты говоришь?

– То, что должна была сказать уже давно.

Лицо Самиты было мрачным, но решительным. Она сидела, опершись локтями на бедра и стиснув ладони.

– Кто? – едва слышно выдохнула Каррис.

– Леди Фелия Гайл.

– Леди Гайл тебя сманила?!

Ей нравилась леди Гайл. Очень нравилась. Многие годы Каррис считала, что этой женщине предстоит стать ее свекровью, занять место матери, которой она никогда не знала.

– И чем она… Нет, ладно, неважно. Мне не нужно этого знать. Но Самита, она уже мертва! Тебе не обязательно все мне рассказывать.