Слепое пятно

Брайан снова играется, делая резкий шаг вперед. Я испуганно съеживаюсь и, как речной малёк, подскакиваю на полу. Он тихо смеется. Урод доволен собой: слегка взъерошивает волосы и занимает удобное место на моих коленях. Мне неприятно, тяжело и больно, но это хотя бы греет часть ног.

— Не знаю, что с тобой делать, — грубо проводит большим пальцем по губам под скотчем, — доверять нельзя, раз осмелилась развязать язык. Я-то думал, что научил тебя молчать.

В глазах Брайана сверкает что-то злое. Он тянется к карману джинс и неторопливо вытягивает какой-то прямоугольный предмет. Мне страшно. О'Нил растягивает свое удовольствие, молча наблюдая за моей реакцией. Осторожно, едва заметно, шевелю пальцами. Пока он неотрывно смотрит за испугом моих глаз, я могу вернуть себе контроль. Концентрируюсь на теле, снова проверяю их состояние.

«Могу согнуть безымянный палец и мизинец. Значит, ещё не всё потеряно».

Тихий стук по картонной коробке. Брайан закусывает нижнюю губу, стараясь скрыть предвкушающую ухмылку. Живот крутит от боли воспоминаний. Я знаю, что он сейчас сделает. О'Нил поджигает вишневую сигарету, медленно вдыхает никотин. Приближается ближе и выдыхает всё в лицо. Глаза горят, непроизвольно наполняются слезами.

— Ведь ты просто могла любить меня и не строить обиженную из-за танцев с Клэр, — новая затяжка, тихий вдох и небольшая пауза, — трезво оценивать себя и свой внешний вид, не пытаться претендовать на большее и не делать мозг. Мы бы хорошо проводили время вместе. Неужели даже эта ничтожная малость стала для тебя неподъемной? Всего-то молчать и не показывать свой противный характер. Радоваться, что на тебя, подобную мальчишке, серую мышь, обратили внимание. Помнишь, как мы веселились раньше?

На этом моменте он расплывается в издевательской улыбке и прижимает сигарету к груди, туша её о нежную кожу. Я неистово визжу, но скотч блокирует любое проявление звука. Пытаюсь скинуть его с себя, но тело выдает невнятные, слабые повороты. Он убирает её только тогда, когда остатки табака начинают тлеть под кожей. От боли слёзы текут градом. Про себя я умоляю его остановиться, прошу образумиться и прекратить это, согласна на любые условия, но он даже не думает дать мне возможность что-то сказать.

— Помни, что ты сама в этом виновата. Я давал тебе всё, в чем ты нуждалась: дарил необходимые надежды, чтобы ты чувствовала себя лучше, слушал твоё бесконечное жалостливое нытье, терпел кислую мину, тратил слишком много времени и денег на твой убогий внешний вид. Постоянно говорил то, что ты хотела услышать. И чем ты мне отплатила? — хлесткая пощечина оставляет на коже горящий след: она настолько сильная, что одна боль начинает отвлекать другую.

Брайан не дает мне опомниться. Чуть приподнимается, хватает за волосы и переворачивает лицом в пол. Брезгливо бьет по костлявым бокам, заставляя быстрее лечь на живот, но тело ещё не пришло в себя после шокового состояния. Садится удобнее, пододвигаясь к ягодицам. Пока у меня ещё есть возможность, поворачиваю голову, чтобы слегка облегчить затрудненное о ковер дыхание. Пытаюсь пошевелить пальцами ног — есть контакт. Тело слышит команды.

— Испортила день рождения, привлекла к себе всевозможное внимание. Вдоволь порыдала в туалете из-за того, что родилась идиоткой, слепо верящей в свою уникальность и значимость. Как ты вообще могла подумать, что я когда-то уйду к тебе? Мразь, — слышу какие-то посторонние звуки, пытаюсь не выдать напряжения, — хотела меня подставить и рассекретить: хорошо, что хватило ума ничего не сказать на празднике, иначе бы тебя давно не было.

Холодная грубая кожа касается хрупкой шеи. Он накидывает ремень мне на горло в виде удавки, плотно продевая его в стальную пряжку. Низ живота больно тянет, ноет неприятный узел. Стараюсь не поддаваться тревоге и держать себя в руках. Нельзя впадать в панику. Никто не придёт меня спасать, мне не на кого рассчитывать. Если я хочу жить, то необходимо оставаться в трезвом сознании.

— Что с тобой будет теперь, — он грубо дергает ремень, резко приподнимая меня с пола, — я решу попозже.

Отпускает, и я падаю грудью и лицом в ковер. Снова. Чувствую запах железа и влагу на лице. Из носа течет кровь. Щеки горят. Он лапает меня, трогает в самых неприличных местах, опускается ниже и закусывает плечо. Все прикосновения злые, гневные. Он хочет причинить мне ещё больше боли. Лезет пальцами под талию, ногтями впивается в тату.

Мысли о мольбе, пощаде и желании умереть отходят назад. Фраза, которую я когда-то фальшиво бросила в один из сеансов, снова всплывает в голове. Она должна стать правдой, потому что это — моё настоящее желание. Я не хочу быть жертвой, не должна ей быть, не дам себе снова в неё играть. Его руки мучительно сжимают нежную кожу на подвздошных костях, и я делаю вид, что сосредоточена на экзекуции. Хотя теперь эти пытки последнее, что меня беспокоит.

«Боль — это всего лишь реакция организма».