Слезы Магдалины

– ...ибо когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности.

Остановка. Долгий взгляд в потолок. Петля свисает с руки, а толстый – с кулак – узел лежит на ладони.

– Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их – смерть.

Табуретка упирается четырьмя ногами в пол. Скрипит, принимая вес. Алена видит спину и плечи, вздыбившиеся под рубашкою мышцы. А голос стал глуше, но слова по-прежнему различимы.

– ...но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная.

Он спрыгивает с табурета и смотрит на петлю. Хмурится. Забирается вновь, поправляя.

– Ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем.

Больно не будет – Алена ведь ничего не чувствует. Спасибо Василисе за извращенное милосердие. Нет необходимости бежать, кричать, пытаться придумать спасение. Жертва будет покорна. Но, кажется, Евгению это не по вкусу.

Оставив петлю, он снова сел на край кровати и принялся разминать Аленины руки.

– Не бойся, я просто хочу, чтобы ты ожила. Ты теперь как кукла. Или как Спящая красавица. Тебе ведь читали сказки? Конечно, всем читали. Или почти всем. А еще колыбельные пели.

Он вдруг подхватил Алену на руки, пристроив голову на плече – мягкое и пахнет сеном:

– Спи, моя радость, усни. В доме погасли огни...

Евгений пел сипло, не попадая в ноты.

– Птички уснули в саду...

Убьет. Вон и веревку приготовил, и табурет. Только почему-то не торопится. Песенку поет. У маньяков свои причуды, Алене же остается ждать.

– Рыбки уснули в пруду... мне мама пела. Еще давно, еще когда хотела петь. – Он донес Алену до кровати и уложил на покрывало. Отступил, посмотрел, склонив голову набок, и добавил несколько твердых подушек под плечи.

– Ты красивая. И она красивая. Красивые ведьмы особенно опасны. Я уже говорил, да? Извини.

Сам сел напротив.

– Всю свою жизнь я гадал, в чем же дело? В чем я виноват? Почему сирота, почему детдом, почему слабый... а потом понял. Ведьмы.

Если бы он ненавидел, было бы легче.

– Ведьмы повсюду. Здесь. Сплетничали, шипели вслед, судачили. В ее глазах видели соринку, а собственные от бревен не болели. Не понимаешь? Хочешь, я расскажу тебе сказку про маленького мальчика, который однажды узнал, что ведьмы существуют?

– Н-нет.

Оказывается, она способна разговаривать. Связки на пределе, сухие струны, трущиеся друг о друга, того гляди и лопнут, но если одно слово, значит, возможно и другое. И не шепотом, а криком.

– Никто не хочет. А я расскажу. Так вот, давным-давно жил-был мальчик. Он жил в маленькой деревушке, в уютном домике вдвоем с мамой. Отца у него никогда не было, но мальчик об этом не жалел.

Он ведь безобидный с виду. Лицо-блин, родимые пятнышки пригарочками, и губы лоснятся маслено. Не способен такой человек убивать!

– Но мама думала иначе. И вот однажды в доме появился мужчина. Он пришел из соседнего дома, оставив ради мамы мальчика жену и деток. Ты слушай внимательно, это очень важно!

Алена слушала.

– Думаешь, мальчик обрадовался? Конечно, нет. Ведь он потерял друзей. Всех и сразу, потому что другие мамы испугались, что их папы тоже уйдут к маме мальчика, и запретили детям играть с ним. Мальчику было очень одиноко. А дети очень быстро понимают, когда кому-то одиноко, сбиваются в стаю и начинают травить. Обзываются. Кидаются грязью. Мама не хочет понимать, что мальчик не сам вымазался. Кричит. Бьет. Раньше никогда, а теперь... это из-за него, из-за чужого. И мальчик начинает просить, чтобы его нового папу вернули. Но мама против. Она как будто с ума сошла. Она видит в сыне врага, потому что у нее тоже кругом враги.

– Мне. Жаль. Тебя.

– Тебе? Меня? А кто ты такая? Зачем мне жалость? Я, подобно Иову, испытал всю чашу страданий, дабы прозреть! Ибо путь к спасению души вымощен болью. Но я прошел его. И ты пройдешь. Я спасу тебя, маленькая моя сестра. У мальчика вот сестер не было. Он остался один. И постепенно привык. Прятаться от других мальчиков. Прятаться от их матерей. Прятаться от своей матери и того, кому назначили быть отцом.

Жуткая история, но разве Алена виновата в том, что случилось с ним?

– Тогда мальчик не понимал, в чем его предназначение, но Господь помог, явив истинное зло. Однажды ночью семья того человека, который перешел жить к маме, сгорела. Мальчик не был виноват в случившемся, и мама его, конечно, тоже такого не хотела, но все обвиняли их. На каждый роток не накинешь платок, верно? И рты говорили,говорили и говорили. Шипели. Плевались ядом. Передавали от больших к маленьким. Натравливали. Знаешь, как больно, когда тебя бьют? Изо дня в день. Ни за что. Просто потому, что защищать тебя некому. Разрешенная жертва.

Лицо бледнеет. Старыми обидами, шрамами, душевными морщинками. Каждая складочка, каждая тень – отпечаток, некогда оставленный на раненой душе. И мольбы о пощаде умирают. Этот не пощадит.

– В школе. Во дворе. Дома... мама чувствовала себя виноватой. И он, который и вправду был виновен, предал их и нас и теперь кричал на нее. А потом проклял... сволочь, правда?