Слезы Магдалины

– Извини, – фигурка Элизабет заслонила дыру в борту, и на мгновение стало темно. – Я должна была спросить твоего совета. Я хотела. А потом подумала, что лучше, если будет сюрприз.

– Подарок! – крикнула Аби с другой стороны. И ткнула ножиком в щель между досками, расшатывая. – Подарок для Бетти!

Они ведь безумны, обе. Абигайль, с ее приступами и готовностью ненавидеть всех. Элизабет, уже ненавидящая и слишком умная для своих девяти лет.

– Все получится очень-очень хорошо, – опустившись на колени у ног Бетти, Элизабет взяла ее за руки. Она смотрела снизу вверх, но при этом почему-то казалось, что именно Бетти ниже. Слабее. – Ты ведь хочешь избавиться от него?

– Да, да. Хочешь! Сама говорила!

Ножик скребся о доски, расшатывая. Совсем как в тот раз, когда Аби бочку дырявила.

– Он делает очень плохие вещи, – крошечные пальчики сжали запястья, дернули, заставляя сесть на песок. – И это следует прекратить. Но если ты расскажешь о том, что он делает, то тебе не поверят.

– Или объявят ведьмой!

– Именно. Объявят ведьмой. Духом, который совратил родного отца.

– Ты попадешь на виселицу!

Нет! Что они такое говорят? На виселицу? За что? Бетти ведь не делала ничего плохого! Это с ней делали, это ее...

Холодная ручка коснулась щеки, вытирая слезы.

– Не плачь, Бетти. Мы поможем тебе.

– Поможем! Поможем! – Нож повернулся в щели, с хрустом выдирая доски. – Конечно, поможем!

– Если тебя не послушают, то послушают меня. Еще как послушают, когда узнают, что Мэтью Хопкинс – не тот, за кого выдает себя... но следует быть очень осторожными, чтобы не испортить все.

Элизабет хихикнула и, вскочив, предложила:

– А давайте играть? В догонялки? Чур, ты водишь...

Человек появился на берегу с утра. Сначала он просто бродил вдоль линии волн, выглядывая что-то в меняющемся рисунке песка. После столь же дотошно исследовал развалины камней, а добравшись до рощицы молодых деревьев, скрылся в густом кустарнике.

Человек не ушел. Он терпеливо ждал, периодически сверяясь с серебряными часами. И поднялся, лишь когда небо порозовело, предчувствуя закат. Человек потянулся, выругался вполголоса, кляня затекшую ногу. Поудобнее перехватил трость, бесполезную на мокром песке, и зашагал, хромая, по узкой тропинке.

Направлялся он к старой лодке, уже не первый год гниющей на берегу. Она лежала, зарывшись носом в землю, глядя на темное море глазом-пробоиной.

– Есть тут кто? – нарочито громко спросил человек и стукнул тростью по доскам. – Эй, есть...

Прислушался и, наклонившись, сунул голову в пролом.