Слезы нильского крокодила

— И зачем я полетела в Египет? — жаловалась Рада. — Не отдых, а одно мучение. Идем на другую сторону подальше от этих и от твоей чмары, — заметив Оксану, она кивнула в ее сторону. — Убила бы, — зло пробурчала она напоследок.

Роман и компания скоро угомонились. Наверное, Рада настроение им все же испортила. Но в целом вечер прошел «на ура». Перед финалом появился факир, который глотал сабли и изрыгал изо рта огонь. Ведущий маскарада предложил всем попрыгать в мешках, и, как ни странно, от желающих отбоя не было — мешков явно не хватало. Затем были клоуны и фокусы. В одиннадцать объявили последний номер концертной программы — дрессированные собаки. Поумилявшись собачкам, люди стали расходиться по каютам.

В половине четвертого нас разбудил истошный вопль:

— «Скорую»! Врача! Помогите кто-нибудь! Здесь труп!

«Здесь труп» прозвучало зловеще, эхом отозвалось от нильских берегов и пулей влетело в мою голову.

«И зачем трупу «Скорая»?» — спросонья подумала я.

— Что?! Где труп? Чей труп? — Я подскочила в кровати. Сон мгновенно улетучился.

— Почему кричишь? — с соседней кровати вяло спросила Алина.

— Кажется, там что-то случилось, — мотнула я головой, чтобы окончательно проснуться. — Убили вроде… Оксана? Рада? Кто? Да вставай же! — Алину пришлось толкнуть в бок, иначе бы она не проснулась.

Наспех накинув халаты, мы выбежали из каюты и примкнули к людям, которые мчалась на зов перепуганной женщины.

К тому времени, когда мы прибыли на место происшествия, вокруг шезлонга, в котором лежал покойник, уже образовалась толпа. Люди тихо перешептывались, охали и вздыхали, пытались заглянуть через плечи впереди стоящих, чтобы рассмотреть, кто там лежит, кого убили.

— Пропустите, расступитесь, — твердила Алина, со свойственной ей энергичностью прорываясь вперед.

Я не отставала от нее ни на шаг. Отстань я хоть ненамного, толпа бы вновь сомкнулась, оставив меня на дальних подступах к покойнику.

Я ловко лавировала между зеваками, не переставая думать: «Неужели Оксана, все же решилась и убила соперницу? А может, Рада убрала раздражающий фактор? Тоже ведь грозилась. Кто? Оксана или Рада?» Я почему-то была на сто процентов уверена, что в шезлонге лежит одна из Васькиных жен.

И ошиблась. На соседних шезлонгах лежали два тела. Женщина — это была не Рада и не Оксана, что несколько утешало, — вскоре стала подавать признаки жизни. Она зашевелилась, открыла глаза, но, посмотрев в сторону, на второй шезлонг, вновь откинулась в беспамятстве. Второе тело было мужским. Это я поняла, как только увидела две огромные ступни, торчащие из-под арабской рубахи. Вздох вырвался из моей груди — эти ноги не могли принадлежать ни моей подруге, ни ее сопернице.

Лицо покойника — судя по обмякшему телу, мужчина был действительно мертв — покрывал платок в мелкую черно-белую клетку. На груди рубашка была изрядно испачкана кровью, которая в тусклом свете дежурного освещения выглядела почти черной.

— Кто это, не знаете? Кто же это? — вопрошала полная женщина, прибежавшая сюда в ночной сорочке.

Алина без слов сдернула с лица покойника платок. Василь, не моргая, остекленевшим взглядом смотрел куда-то вдаль. Его губы были искривлены в посмертной извиняющейся улыбке. В целом его лицо не запечатлело ни ужаса, ни гнева, читалось только удивление — за что? Казалось, он прилег отдохнуть, накрылся с головой, а его зачем-то потревожили.

— Вася? — прошептали мои губы.

— Это ваш?

— Мой?.. Нет, — пробормотала я.

— Но вы его знаете? — спросила меня та же дама в ночной сорочке.

— Знала, — ответила я и стала оглядываться вокруг, ища глазами Оксану или Раду. Кто-то из них должен быть рядом.

Но их в толпе не оказалось. Спят? Не знают, что Василий убит?

«Оксана, — защемило у меня в сердце. — У нее был стопроцентный повод убить Василя. Все очень просто, примитивно просто. Ревность! Убью, но другой не отдам! А, может, — гостиницы? Теперь ей не надо их делить с бывшим гражданским мужем».

— Да, мы его знали, — вместо меня ответила Алина.

Я, подавленная своими мыслями, была не в состоянии говорить. Оксана — убийца! Из толпы вынырнули Роман и Ярослав. Оба пьяные.

— Василь, хорош пугать честную компанию. Маскарад закончился. — Ярослав потряс соотечественника за плечо.

У многих мелькнула спасительная мысль: «А и впрямь, не разыгрывает ли нас парень? Дама-то уже приходила в себя. Сейчас и этот очухается», но Ярослав отнял руку, и она оказалась испачканной — и не в кетчупе или чернилах. Рука пахла кровью, чужой кровью, уже остывшей и потому вызывающей одновременно и отвращение, и страх.

— Оба-на, — промямлил Роман, глядя на руку друга. — Однако история.

Ярослав отступил, брезгливо глядя на свою запачканную пятерню.

— Труп, — констатировал он.

— Похоже, его пырнули ножом, — сказал мужчина из толпы, склоняясь над покойником. — Разрез на рубашке продолговатый.