Слёзы Шороша

– Только если ты приготовил для меня стрелу.

– Сейчас ты увидишь, что мы приготовили для тебя. Думаю, от твоей спеси не останется и следа.

– Ретовал, Дэнэд, не пристало воинам язык за главное оружие почитать.

– Благодарю за напоминание, Озуард. Но у нас расследование, а не сражение, и язык в этом деле не последнее средство на пути к победе, – ответил Ретовал.

– Мы идём по пути поиска истины, но не победы любыми средствами. И прошу угомонить языки до разговора, не загрязнённого злобой и местью.

– Будь по-твоему, Озуард. Все мы хотим одного, но глаза и уши порой мешают нам распознать истину.

«О ком я совсем не думаю?» – то и дело возвращалась к Дэниелу неразрешимая головоломка. Шли недолго. Их поджидал небольшой отряд палерардцев.

– Приветствую тебя, Озуард, – сказал один из них (Дэниел узнал его: это был Довгар) и затем кивнул головой в сторону женщины-корявыря, лежавшей на подстилке из веток и укрытой гнейсовой накидкой. – Её зовут Сафа. Она была служанкой Повелителя Тьмы. Ей не подняться на ноги, и долго она не протянет. Вам надо поторопиться с вопросами.

– Прошу всех, кроме участников расследования, отойти в сторону, – сказал Озуард и, когда воины отдалились, обратился к Сафе: – Ты знаешь его?

– Это – Мартрам.

– Где и когда ты увидела его впервые? – спросил Ретовал.

– В чуждом Мире. Меня затянуло туда вместе с дорлифянином, коего звали Дэнэд. Мартрам углядел меня и побежал за мной, – Сафа говорила медленно, приглушённым хриплым голосом.

– Что было дальше? – спросил Фелтраур.

– Я вернулась к Повелителю.

– Мартрам нагнал тебя? – спросил Озуард.

– Да.

– Почему ты не убила его? – поспешил спросить Ретовал: он боялся, что главное уйдёт вместе с её жизнью, угасающей на глазах.

– В нём я учуяла то, что чуяла в моём Повелителе.

– Что это, Сафа? – Фелтраур тоже торопился: кто как не он видел на её лице метки близкой кончины?

– Сила, что питала его, – ответила она.

– Ты не убила Мартрама. А что же он? – спросил Ретовал.

– Он отпустил меня. Он чуял, что придёт в Выпитое Озеро. И я распознала в нём эту тягу. И он при-шё…

Фелтраур присел возле Сафы и коснулся пальцами её шеи, чтобы услышать ток жизни в ней.

– Кончилась, – сказал он.

– Довгар! – позвал Озуард… – Предайте тело огню.

* * *

Дэниел лежал на кровати в комнате по соседству с белой. Его предупредили, что расследование продолжится завтра, и соседство это, как пространственное, так и временное, навевало на него чёрные мысли. «Последний день. Вот и Сафа восстала из мёртвых… чтобы прихватить меня с собой. Всё против меня! Завтра они припрут меня к стенке. Эвнар и Ретовал будут смаковать её показания: она же учуяла. Удружил ты мне, Мартин: тёмную силу у себя в глазу пригрел, а мне расхлёбывать. И Фэлэфи туда же… учуяла. Тьму учуяла, а внука своего родного брата испугалась признать… Что я говорю?! Прости меня, Фэлэфи. Что я скажу им завтра?.. „Я хороший. Я сделал это“. Но и Сафа могла сказать им то же самое перед тем, как сдохнуть. Я был там вместе с ней. Чем я лучше неё?.. Где же вы… где же вы, друзья мои?! Вы все погибли?! Я не нахожу вас даже в моих снах. Повелитель Мира Грёз!.. сжалься надо мной!.. и дай мне знать, живы они или мертвы… Лучше бы я принял смерть вместе с ними… вместе с Мэтом. Вместе с тобой, пёрышко! Ты слышишь меня?! Я хотел бы умереть вместе с тобой!.. от стрел и секир корявырей! Только не от этих… праведников!.. Эстеан-Эстеан… твои показания опровергла правда жизни: я вцепился в твою руку, наставил на тебя свой чёртов глаз и принудил!.. принудил сказать, что я Дэнэд. А твой папаша как поборник истины приплетёт к этому ещё и то, что ты влюбилась в меня…

Что ты хнычешь? Очень хочется доказать, что ты тот самый Дэн-Грустный? А не перебить ли тебе охрану у входа в обиталище лесовиков, защищая свою жизнь? И в Нет-Мир, к дядюшке Сэмюелю. Только зачем тебе всё это? Ты глотнул воздуха Дорлифа и заразился им. Предупреждал тебя старик Буштунц: „Отнеси в лес и закопай. И забудь… забудь навсегда…“ Но ведь было классно. Нельзя отрекаться от того, что было классно, от тех, с кем было классно… У тебя целый день… и целая ночь. Подцепи дочку Правителя и беги с ней на озеро. И купайся в море любви».

В дверь постучали.

«Вот и она», – подумал Дэниел и поднялся с кровати.

– Войди, дорогая моя!

Дверь открылась, и в комнату шагнула Лэоэли. Дэниел невольно рассмеялся.

– Ты ждал не меня, – сказал она, – но пришла я.

– Кого-нибудь.

– Эстеан просила меня поговорить с тобой.

– Понимаю: её план по спасению Дэна провалился, и теперь она подослала колдунью-зеленоглазку.

Лэоэли попятилась к двери: разве могла она вновь когда-нибудь услышать эти слова? Она испугалась их.

– Это уж слишком, Мартин! Я сейчас же уйду!

– Постой, Лэоэли, не уходи. Ты… просто не поняла. Дэн говорил, что так называл тебя. Он много о тебе говорил. Я увидел твои глаза и вспомнил. Прошу, пойдём на набережную.

– Ладно, пойдём: я обещала Эстеан.

Они вышли из дворца и направились к озеру.