Слишком много убийств

Даже сейчас, стоя перед пустой кроватью, Кармайн не чувствовал в доме пустоты, словно его жена, сын и прочие обитатели оставили здесь свои незримые духовные отпечатки. Вот только переносить одиночество от этого становилось труднее, а не легче. Сколько времени и сил он вложил в эту комнату, когда Дездемона доверила ему заниматься интерьером! Пусть все будет просто, без излишеств, сказала она, но не скупись на цвета; она благоговела перед его чувством цвета. У Кармайна была припасена старинная китайская трехстворчатая ширма: черная парча с серебряными нитями, черный рисунок на белом фоне — встающие из тумана горные вершины, хвойные деревья, искривленные ветром, маленькая пагода с ведущей к ней извилистой лестницей в тысячу ступеней. Кармайн повесил ширму над кроватью, а стены выкрасил в светло-лиловый и персиковый цвета — так, чтобы ни мужское, ни женское начала не доминировали. Дездемона любила комнату и, когда забеременела, принялась вышивать покрывало в тон ширме. Рождение Джулиана оторвало ее от этого дела, и теперь покрывало, спрятанное в кедровом комоде, как шутила Дездемона, дожидалось следующей беременности. Если у них родится много детей, то когда-нибудь оно будет закончено. А пока постель застилали светло-лиловым покрывалом с персиковым узором.

Преисполненный отчаянной тоски по Дездемоне, Кармайн спустился в кухню, где тетя оставила ему соус для макарон. Мать все еще была слишком занята самобичеванием, чтобы беспокоиться о насущном, однако его сестры, тети и кузины не позволяли ему голодать. Дверь в башню Софии была заперта; владелице орлиного гнезда сейчас тоже приходилось нелегко, — как она сообщила своему кровному отцу по телефону, Майрон был на грани нервного срыва. Кармайн, справедливо разгневанный, тут же позвонил другу и сделал тому суровое внушение: как, мол, не стыдно заставлять нервничать ребенка, и хватит уже распускать нюни. «Чертова Эрика Давенпорт! — в сотый раз подумал Кармайн, засыпая в кипящую подсоленную воду лапшу феттуччине. — Из-за нее пришлось расстаться с родными и близкими».

Со стороны входной двери послышались голоса; в замке повернулся ключ. Кармайн неподвижно застыл у плиты, остатки лапши высыпались в кастрюлю. Дездемона! Это голос Дездемоны! Ноги капитана от неожиданности приросли к полу.

— Так и думала, что он все еще на Сидар-стрит, — говорила кому- то Дездемона, — и наверняка забыл сходить в магазин. — Потом прокричала таксисту: — Спасибо, сэр! Я справлюсь.

Будто фрегат на всех парусах, Дездемона вплыла на кухню; на левой руке Джулиан, брюки и блузка измяты с дороги, раскрасневшаяся, с сияющими глазами.

— Кармайн! — воскликнула она, тормозя на полном ходу. Чудесная улыбка вмиг преобразовала ее простое лицо. — Милый, ты похож на рыбу, брошенную на дно лодки.

Кармайн закрыл рот и обнял жену вместе с ребенком у нее на руках; его ресницы увлажнились, пока он искал ее губы своими губами. Джулиан, стиснутый родителями, поднял крик и вернул их к действительности. Кармайн взял сына на руки и расцеловал его личико.

Дездемона подошла к плите.

— Лапша с соусом из моллюсков, — сказала она, заглянув в миску и кастрюлю. — Наверняка дело рук тети Марии. Тут хватит для нас обоих. — Она забрала Джулиана у отца. — Если ты не против, вначале я его покормлю, искупаю и уложу баиньки.

— Как тебе разница во времени, малыш, не мешает? — спросил Кармайн у сына.

— Не беспокойся, — сказала Дездемона. — Я специально не давала ему спать в полете. Остальные пассажиры были этому не особо рады.

— Как ты добиралась из аэропорта?

— Поймала лимузин из Коннектикута. Я не решилась сообщить Майрону, что лечу домой. Он не поймет.

И она унесла Джулиана, шепча ему на ухо какую-то ласковую бессмыслицу. Призраки дома исчезли.

Глава двенадцатая

— Мы ничего не нашли во всей этой распроклятой фоторадиодребедени, — уныло сказал Тед Келли. — Ровным счетом ничего!

— А ты надеялся что-то найти? — спросил Кармайн, все еще паря на облаке счастья после возвращения Дездемоны и Джулиана.

— Нет вообще-то, но все равно обидно. А эта ваша с комиссаром замечательная идея — воспользоваться происшествием на Лужайке! — как бы нехотя признал Келли. — Мы никак не могли найти предлога, чтобы обыскать дома директоров «Корнукопии». Только предупреждаю, вы ходите по тонкому льду. У этих парней хватит денег довести дело до Верховного суда.

— Мы принесли им извинения за поспешные действия ввиду чрезвычайных обстоятельств. Думаешь, они вчинят нам иск? — улыбаясь, спросил Кармайн.

— Нет. Не захотят поднимать шума. Они и так страшно боятся, как бы об Улиссе не проведал Эд Марроу.

— Такая же мысль пришла в голову нам с комиссаром.

— Ты сучонок, Дельмонико.

— А ну-ка выйдем.

— Беру свои слова обратно. Откуда, скажи на милость, все знают об Улиссе?

— Вини самого себя. С твоим голосом и мегафона не надо, а ты продолжаешь назначать встречи прямо здесь, в полицейской закусочной. Тут уши работают как локаторы.

— Ненавижу крохотные городишки!

— Не такой уж он крохотный, у нас собственный муниципалитет.

— Ну и что? Вы все слишком хорошо знаете друг друга.