Слишком много женщин

– Разбирай давай, продадим. Этот 44-й на 50-й натянуть можно, – отвечала ей другая тетка, похожая на первую, как будто они два крыла одной здоровенной машины.

Я смотрела на утрамбованные в шеренгу вешалки с платьями. Все какие-то одинаковые, как их различить?

– Девушка, вы хотите новую или старую коллекцию? – обратилась ко мне одно крыло, то бишь тетка.

– А есть существенная разница?

– Новое – всегда новое, а старое – старое, – изрекла мудрость другая продавщица, отвлекшись от разбора кучи.

Хотя нет, это не продавщица, наверное, хозяйка. Она в леопардовом кардигане с шеренгами блестящих колец, с алыми ногтями и губами. Все кричало: я главная! Как наш старший механик в лакированных ботинках.

– Мне платье нужно, – сказала я.

Тетеньки оживились. Может, им стало жаль меня, а может, надоело разбирать товар. Они принялись наряжать меня, как будто я кукла или дочь им. Рюши, кокетки и голая спина – жесть просто.

– Пойду я, – сказала я.

– Чет не нашли, – развела руками продавщица.

– Погоди, куколка, – уцепилась за мою руку хозяйка заведения.

Куколка? Это я куколка? Вы таких куколок видели? Да охранник на входе больше куколка, чем я. Охренели они тут, что ли. В этот момент на меня напялили платье. Оно скользнуло по мне и остановилось на середине колен. В нем была молния наискосок по большому вороту и две молнии на рукавах. Черный цвет был таким глубоким, как при двойной окраске. Оно даже мерцало в магазинных лампах. Я себе нравилась. Даже ботинки не надо было менять. Мои 40-го размера, с двойными шнурками и клепками вдоль подошвы, подошли к платью.

– А ты говорила, что никому не подойдет, – горделиво сказала хозяйка. – У меня глаз-алмаз.

– Да ему уже четыре года, вон складка от пыли, – тыкала в мою спину продавщица.

– А что складка? Отстирается! Девушка, а можете прямо фломастером черным закрасить, ничего не будет видно, – торопливо советовала хозяйка.

– Я беру.

Нам всем было ясно, что я возьму это платье. Оно клевое, я в нем даже на работу стала ходить.

Через год (плюс-минус месяц) у меня родилась Аксинья. Даже неясно, кто кого родил – я Аксинью или мое платье Аксинью.

Страх божий

Ответьте на вопрос честно: вы страшная? Не в смысле, что у вас большой нос или узкие губы, вы не выспались или припухлости под глазами. Не в смысле толстых ляжек, тощих голеней и свисающей груди, а в смысле – страшнее атомной войны, то есть с кем бы вы ни сравнивали себя, вы всегда хуже? Короче, я очень некрасивая, ужасно некрасивая, катастрофически некрасивая.

У меня небольшое лицо, немного рябое, мама говорила, что от рождения глаза-бусинки (будь они у собаки, все бы умилялись), бровей нет – слишком белесые, нос вырос вкривь и вверх. Считать меня красивой может только инопланетянин, он же захочет иметь со мной детей. Я стала лесбиянкой, потому что… Это не сработало (забегая вперед). Я стала лесбиянкой, потому что верила в женское сочувствие и маму. Она меня любила. Пока она была жива, я держалась, когда она умерла – я вошла в «тему», то есть стала лесби.

Мир лесбиянок закрыт и разнообразен. Здесь живут мужчины и женщины: все с сиськами и письками. Сексуальные ориентации – как в обычном мире. Да и все, как в обычном мире, хотя больше похоже на другую планету. Когда темы спускаются на землю (читай: попадают в обычный мир), они мимикрируют: говорят о романах с мужчинами, хотя на самом деле речь идет о женщинах, надевают платья, даже чулки и стараются не пялиться на баб, но все равно пялятся тайком.

Другой вариант – открытый вызов обществу. Выглядеть так, как натуралы представляют себе лесби: брутально, с серьгами, короткой стрижкой и сиськами, стянутыми бинтами. В обоих случаях – это средство защиты и охранная грамота. Как известно, лесби составляют 5 %, пусть 10 %, прочих, с аморальной ориентацией еще 10 % наберется. Что получается? Получается, что натуралы в подавляющем большинстве. А-а-а, страшно! Только страшно почему-то натуралам, что геи поработят их.

Я предпочитала не спускаться на землю. Слава богу, появились социальные сети. Беда была в том, что я уже полгода, как в теме, а трахали меня исключительно спьяну и всего один раз.

Я решила изменить внешность. Ну, заказала себе фотосессию, чтобы хоть в Фейсбуке кто-нибудь клеился. План был прост: девушка моей мечты клюнет на фото, мы начнем общаться, она влюбится, и ей уже будет все равно, как я выгляжу в натуре.

Так на моей страничке появилась дива, сидящая на леопардовой шкуре в позе Данаи. Одета была в шляпе, потертых ковбойских штанах и рубашке. Свет, макияж и фотограф – камера вместо рук – сотворили чудо: я была прекрасна. Девицы не то чтобы табуном повалили, но какой-то движ наметился. Вскоре постучалась девушка моей мечты. Такая активная, красивая и наглая, как тысяча чертей.

Сердце мое забилось.

– Мне таких слов еще никто не говорил, – пишу ей в чате.

Она на минуту зависла и отвечает:

– Быть не может, прелесть моя, ты ж умница и красавица.

Я решила не развивать тему. Мне-то мое удивление понятно, мне в реальности никто такого не говорил, а вот она не врубается в суть, потому что фотограф хороший.