Слишком сильный

Клод молча ткнул в несколько клавиш, заиграла таинственная восточная музыка. Мы на ярко-синем вертолете летели над поднимающимися вверх желтыми пирамидами, потом стремительно стали спускаться, пирамида росла у нас на глазах, становилась грандиозной, потом весь экран заполнил черный вход… потом наступила тьма… потом все осветилось тусклым светом. Клод (или я?) в белой одежде и пробковом шлеме быстро бежал по многоэтажному лабиринту, с провалами вниз, с проломами в стенах, с потайными дверцами, — чтобы открыть их, надо было быстро подобрать на клавишах какой-то код, — как это делалось, я пока что не понял. Но самое страшное было не в лабиринте, а в том, что за мной (за пришельцем) гонялись со страшной скоростью несколько привидений, очень четко реагирующих на мои перемещения: я к этой лесенке — а он стоит уже там, я к дверце — а он забежал сбоку и уже ждет! Столкнулись — и ты умер. Надо быстро разгадывать код-заклинание и открывать закрытую дверку в стороне или прыгать наобум в колодец, — может быть, он идет не до самого низу, и ты не утонешь в подземном озере, а просто грохнешься о каменный пол (несколько мгновений задержки, за которые привидения успевают окружить тебя со всех сторон, не оставив выхода, кроме одного, который надо мгновенно увидеть и понять, и с ходу рвануть: будешь медлить — погибнешь!). При этом надо еще стараться убегать не просто так, а заглядывать в стоящие в таинственных тупичках саркофаги, большинство из которых — ложные, только в одном, двадцатом, наверное, по счету, сам фараон и его сокровища: яркое сияние, озарившее не только экран, но и весь зал. Но с сокровищами на руках убегаешь вдвое медленнее, а число привидений сразу удвоилось. Я почувствовал страх. Только минуты через две хладнокровной борьбы Клода с преследователями я понял, что способности преследователей не безграничны и что человеку

, соображающему быстро, неожиданно и творчески, можно их обхитрить: видимо, машина в этих играх специально была запрограммирована так, чтобы быть чуть помедленнее человека, — иначе никакому человеку не было бы интересно с ней играть. Так, было колоссально приятно понять, что привидения в некоторых состояниях проявляют тупость, было очень приятно их до этого состояния тупости довести, запутать их и поставить в тупик. Например, если за одно мгновение удавалось спрыгнуть в колодец на два этажа, потом по коридорчику пробежать, по потайной лесенке подняться, «расколдовать» дверь и захлопнуться за ней, то привидение абсолютно не успевало этот путь повторить, застывало на месте и лишь от злобы вращало глазами. Как Клод умел их дурить! Как он умел за одну секунду с абсолютно отсутствующим, меланхолическим видом закрутить такой зигзаг! Откуда только помнил он, что эту дверь он уже проходил две минуты назад и ключ известен! Уже настигают его, я зажмуриваюсь, а он — хлоп! — уже за дверью! А вот за ним четверо гонятся, я только бы думал, как тут спастись, а Клод вдруг в коридорчик вильнул, на бегу опрокинул саркофаг, и вот в его руках уже сверкает зеленый ключ — Клод ныряет вниз, еще вниз — куда вниз, выход же наверху, — но тут, оказывается, можно «отрубить» дверью погоню и уже не спеша, спокойно подняться наверх, отпереть дверь… Весь в золоте пришелец вышел из пирамиды, уселся в вертолет и унесся в небо. Клод равнодушно отошел от дисплея: для него это так, детская забава, просто решил продемонстрировать мне. А я вытер пот со лба, присел на скамейку — ноги дрожали. Да, наловчились тут они… и, наверное, не только в игре, но и в жизни!

Мы с Клодом поднялись из салона в маленький кабинетик, — наверное, это был кабинет его отца, но отец в данный момент отсутствовал, сидел лишь какой-то человек в синем халате, который сразу же уступил Клоду место. Клод уверенно развалился в кресле, на столе тоже стоял маленький компьютер, но его использовали уже не для игр, а для дел. Он поиграл клавишами — и на экране дисплея появился зеленый столбик цифр под номерами, как я сразу смекнул — выручка с каждого из компьютеров. Клод еще ткнул в несколько клавиш, и появилась сумма — 1170 франков. Видимо, Клод счел, что это очень мало: тремя недовольными тычками в клавиши он погасил экран и поднялся с кресла. Когда мы шли обратно, мне уже было понятно его недовольство: примерно половина компьютеров стояла незадействованная. Один худенький очкарик, крутя три ручки и ведя три цветные линии по экрану дисплея, рисовал человечка, рядом другого, убирал кадр, рисовал этих же человечков уже в позе бега.

— Рисовать учится? — кивнув в его сторону, сказал я.

— Мультфильм делает, — мимоходом глянув туда, сообщил Клод. — Запишет, покажет продюсеру… надеется иметь успех.

— В… семь лет… или сколько ему? — Я удивленно посмотрел на мультипликатора.

— У нас здесь считается, что чем раньше, тем лучше, — с усмешкой произнес Клод. — А у вас как?