Сломанные часы пробили полдень

У Тома были старший брат Джошуа и отец Сэм Браун. Мать Тома погибла в авиакатастрофе во время путешествия на другой континент. Тому было всего шесть лет. Я не представляю, что творилось внутри у бедного ребенка. Это событие, конечно же, сильно повлияло на него, и он надолго ушел в себя. Практически три года он не разговаривал, словно находился в другой вселенной. За все время нашего знакомства он не один раз рассказывал мне о своей матери, Валенсии Грофс. Она играла в местном театре и мечтала прославить его на всю страну, а в дальнейшем и на весь мир. Том описывал ее как светлую и очень добрую женщину. Отец Тома развивал собственный бизнес. За долгие годы он заработал столько денег, что спокойно мог бы обеспечить своих детей, внуков и правнуков. Валенсия и Сэм встретились в один из майских вечеров во время спектакля «Король Лир», где Валенсия играла знаменитую Корделию. Сэм Браун никак не мог отвести от нее взгляда и после спектакля поспешил встретиться с ней лицом к лицу. Тогда-то все и началось. Когда родители Тома поженились, Сэм построил особняк недалеко от города, и они создали там свое семейное гнездышко. Через какое-то время родился Джошуа, а затем и Том. Годы шли, дети взрослели и, в конце концов, покинули родительский дом. Братья уехали, поступили в университет, а после завершения учебы так и остались в Нью-Хоупе, где жила и я.

Через год после того, как я и Том поженились, Сэм Браун умер. Ему было всего пятьдесят четыре года. Он сидел в гостиной перед камином и перечитывал трагедию Шекспира «Король Лир». Возможно, он вспоминал первую встречу с Валенсией, когда его сердце неожиданно остановилось. Нам пришла телеграмма от мисс Вилшоп – женщины, что ухаживала за Сэмом. Она жила в их доме еще при жизни Валенсии и помогала с хозяйством. В письме говорилось о смерти и о том, что мы обязаны приехать на похороны. Конечно же, мы с Томом тут же сорвались с места. На похоронах приняли решение, что в родительском доме будет жить Том, так как Джошуа уже обустроился в собственном особняке с женой (ее я никогда не видела, и даже на нашу с Томом свадьбу она не смогла приехать). В итоге мы очень быстро переехали из Нью-Хоупа, и мисс Вилшоп помогла нам обустроиться.

Я переживала смерть мистера Грофса вместе с Томом. Это ужасно, когда умирают близкие люди. Как будто с ними погибает частичка тебя, и что-то внутри рушится. В этот момент понимаешь, какое же все шаткое в этом мире: невечное, неудержимое, ускользающее. Тебе нет дела до всех этих размышлений, пока трагедия не коснется твоего плеча и не начнет камнем тянуть вниз. Рано или поздно закончится все, во что ты верил. С этого дня ты начинаешь больше ценить людей, чувства и отношения. Вещи будто становятся неважными, бессмысленными или пустыми. В такой момент только человек может помочь человеку, и я всегда находилась рядом с Томом. Иногда меня посещали мысли, что все вокруг пустое. Руки опускались. Какой смысл строить дома, если однажды они разрушатся? Писать картины, если в какой-то момент они сгорят? Для чего все это? Все, что нас окружает. Зачем? Ведь оно закончится в один день. Даже наша планета в один прекрасный день рассыплется на сотни мельчайших частиц. Для чего же я существую? В минуты таких размышлений всегда нужен человек, который напомнит тебе о смысле жизни.

Через год, когда мне исполнилось сорок лет (к слову, Том младше меня на десять лет), у меня появился истинный смысл жизни. У нас родился сын. Мы решили дать ему имя Гани, что означает «счастливый». Пройдя нелегкий путь, пережив столько потерь, Том искренне желал сыну счастья. Гани достались от Тома его прекрасные глаза, а от меня – рыжие волосы. Ребенок подрастал здоровым, красивым и любознательным, он с легкостью перенимал то, чему его учили. Я была бесконечно счастлива, думала, что все беды, наконец-то, миновали. Но когда Гани исполнилось девять лет, наша жизнь стремительно полетела в пропасть.

***

       Том целовал меня в шею, и его быстрое горячее дыхание вызывало у меня мурашки. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Мы лежали в темной спальне на чистой белой простыне, от которой до сих пор пахло лавандой. Через открытое окно в комнату врывался свежий воздух с ароматом травы. На улице стояла теплая майская ночь, и я представляла, будто лежу на лужайке под открытым небом. Том провел пальцем по моей ноге, затем по животу и положил руку на грудь.

– Сладких снов, лисенок.

Том вздохнул, и я открыла глаза. Наконец-то я могла выспаться, но вдруг все желание спать куда-то пропало. Я начала размышлять о том, когда же будут готовы новые вывески для кафе-пекарен, которыми я владела. Неделя еще куда ни шло, но заказ отправили почти месяц назад! И за что платят этим людям? Мы с моей ассистенткой круглосуточно добивались, чтобы нам привезли вывески.

Я слышала, как секундная стрелка будильника наматывает круги, как Том дышит мне в самое ухо. Это начинало раздражать. Вообще, когда бессонница, раздражает абсолютно все. И кому, как ни мне, знать об этом?