Слон императора

– Он обучает птиц. Каждый день этим занимается. Говорит, что им нужно упражняться, иначе они разжиреют. Он пускает их летать на веревке и учит возвращаться к хозяину. Кроме того, с ним отправился один из членов команды этой барки – искать быков, чтобы снять ее с мели.

– Их понадобится двадцать, не меньше, – присоединился к разговору Аврам. Он тоже слез с лошади и встал рядом со мной.

Озрик сломал веточку и принялся соскребать грязь со своих ног:

– Лодочники говорят, что прилив будет ощущаться, самое большее, еще миль пятьдесят. А потом нужно будет грести или тащить барку бечевой.

Аврам на незнакомом мне языке окликнул своих слуг, которые вежливо стояли поодаль. Один из них слез с лошади, передал поводья другому, проворно распаковал один из тюков и поспешил к нам, держа в руках небольшой складной столик.

Пока слуга разворачивал его и плотно устанавливал на земле, я заметил вопросительный взгляд Озрика.

– Аврам назначен драгоманом нашего посольства, – объяснил ему я.

Раданит тем временем извлек из своей собственной седельной сумки кожаную трубу, снял с нее крышку и вытряхнул свиток, заканчивавшийся с двух сторон полированными деревянными стержнями – один торчал из середины, а ко второму был прикреплен наружный край. Когда слуга отошел, драгоман начал перематывать пергамент – в нем было по меньшей мере тридцать футов – с одного стержня на другой, пока на столе, лицом вверх, не появился нужный ему кусок. Пергамент был покрыт тщательно вырисованными крошечными цветными значками. Чаще всего встречался дом о двух фасадах с двускатной красной крышей. Еще там пестрели неровные продолговатые коричневые пятна, немного похожие на краюхи хлеба, а несколько значков походили на неточно нарисованные сараи. Многие значки были соединены между собой тонкими прямыми линиями, проведенными киноварью. Рядом с этими линиями были проставлены римскими цифрами какие-то числа.

– Мы находимся здесь, – сказал Аврам, ткнув пальцем в один из домиков с красной крышей. Рядом с ним была каллиграфически выведена крошечная надпись: «Dorestadum».

Это был итинерарий, дорожная карта: я слышал о чем-то подобном, но никогда прежде не видел. Они стоили бешеных денег, и я не был уверен, что такое сокровище можно отыскать даже в королевском архиве в Ахене.

– И насколько далеко простирается твой итинерарий? – поинтересовался я, отметив, что Аврам выложил на обозрение лишь совсем небольшую часть свитка.

Драгоман оценил мою осведомленность чуть заметной улыбкой:

– Мои соплеменники совсем не обрадуются, если я скажу тебе об этом. Сведения для этой карты собирали многие поколения предков. – С этими словами он вернулся к карте: – Мы находимся здесь, рядом с Дорестадом. Красная линия – это тот путь, который выбрали для нас в ахенской канцелярии. Здесь мы должны расстаться с Рейном и двигаться вдоль следующей красной линии через горы – их обозначают эти коричневые пятна – в Италию и далее по ней до Рима. – Его палец остановился на значке, заметно превышавшем размером все остальные и изображавшем мужчину в короне, держащего в руках скипетр и булаву и сидящего на троне. Можно было не сомневаться, что это папа римский.

Озрик, как всегда, соображал очень быстро:

– Насколько я понимаю, цифры около дорог обозначают расстояния между городами.

– Или дни пути, которые займет наше продвижение по этому отрезку дороги, – ответил драгоман и добавил с озорной улыбкой: – В Персии расстояния измеряют не в милях, а в фарсангах.

– Что же ты предлагаешь? – спросил я. Мне были отчетливо видны извилистые зеленовато-голубые линии, которые могли обозначать только течение рек. Большим темно-зеленым пятном изображалось море. Все детали были искажены, кое-где они наползали одна на другую, а кое-где растягивались или сжимались, но иначе они просто не уместились бы в свиток. Это была не столько карта, сколько стилизованная схема, на которой отражалось то, что было необходимо путешественнику, – местонахождение важнейших пунктов и расстояния между ними.

Аврам окинул схему взглядом:

– Чем дальше мы будем подниматься по Рейну, тем сильнее нам будет мешать течение. Каждый день мы будем проходить все меньше и меньше, есть серьезный риск достичь Альп лишь к тому времени, когда все дороги занесет снегом. – Он провел по тонкой красной линии, уходившей на юго-восток. – Я рекомендовал бы покинуть Рейн там, где перестает сказываться действие морских приливов, и на повозках добраться по этой дороге до другой реки – Роны. Она течет как раз в нужном нам направлении.

– Но ведь переправить животных с одной реки на другую будет не так-то просто! – перебил я его.

– Дорога, соединяющая реки, вполне пригодна для повозок. И проходит она не по горам, а через невысокие холмы и по равнине, – возразил раданит.

Его аргументы были вполне весомыми, и все же мне не хотелось с ними соглашаться.

– Каждая лишняя миля по суше – это дополнительные расходы: упряжные быки, фураж для них, плата погонщикам… А денег у нас не так уж много, – возразил я.