Слова, которые мы не сказали

Через две мили передо мной появляется вывеска «Мерло де ля Митен». Не раздумывая, сворачиваю и вскоре уже въезжаю на стоянку. Ресторан освещен, а у входа около полудюжины машин. Я массирую шею, пытаясь расслабиться. У меня внезапно появляется острое желание увидеть Эр-Джея и рассказать ему о сегодняшнем дне. Он обнимет меня, успокоит, скажет, что все хорошо. Кроме того, бокал вина мне сейчас тоже не повредит.

Закрыв машину, спешу к входу, но у самой двери останавливаюсь. Что я делаю? Я ведь сказала Эр-Джею, что у меня есть мужчина, а за помощью бегу к нему. Это нечестно. Я веду себя как отец. Пользуюсь чужой любовью, на которую не могу ответить, манипулирую людьми.

Я бегу обратно к машине и спешно уезжаю, пока Эр-Джей меня не увидел.

На следующее утро я опять еду к маме. Они завтракают – блины и колбаса. Такого я не ела уже много лет. Боб сидит на диване в гостиной и листает старый каталог гипермаркета «Сирс». Мама устраивается напротив меня на кухне и наблюдает, как я ем.

– Сок?

– Нет, спасибо. Блины просто потрясающие, – восхищаюсь я, и мама подкладывает мне еще.

Когда мы заканчиваем завтрак и уборку, часы показывают начало одиннадцатого. Мой рейс в шесть, но я хотела приехать в аэропорт пораньше, позвонить Майклу, просмотреть электронную почту и ответить на письма.

Мои планы меняет погода. Сегодняшний день идеально подходит для рыбалки.

Я выхожу в гостиную и вижу, что Боб уже спит, а открытый каталог лежит у него на коленях. Я беру буклет и перекладываю на стол, попутно замечая, что он открыт на странице с фотографиями женского нижнего белья. Меня охватывает дрожь. Неужели он… Я оглядываю морщинистое лицо. И все же он похож на ребенка. Он ничем не отличается от несмышленого малыша. Мне остается молить Бога, чтобы это так и было.

Поддерживая Боба под локоть, я спускаюсь к озеру. В руках он несет красный ящик со снастями, я помню его со времен моего детства.

– Отличная погода для рыбалки, – говорю я, – но мы просто покатаемся.

Я усаживаю Боба на скамейку в железной лодке, а мама предусмотрительно надевает на него оранжевый спасательный жилет. Он ставит ящик на колени и обнимает его, как любимую игрушку. Петли и замок на нем давно заржавели.

Мне становится интересно, зачем вешать замок на ящик со снастями. Все его содержимое не стоит больше пятидесяти долларов. На связке ключей я замечаю один очень маленький, видимо от ящика.

– Что в этом ящике, Боб? – спрашиваю я и стучу по металлической крышке. – Крючки? Поплавки?

– Да-да, – отвечает он, глядя куда-то вдаль. На небе появляются волнистые облака, то скрывающие солнце, то открывающие его миру. Водная гладь сегодня похожа на огромный лист целлофановой пленки, поэтому наша лодка далеко не единственная.

– Отличный день для рыбалки, – повторяю я. – Видишь, сколько здесь твоих друзей?

– Да-да.

Я заливаю в бак топливо и подключаю насос, удивляясь, что помню, как это делать. Ведь, кажется, я почти не слушала Боба в тот день, когда он учил меня.

Я несколько раз дергаю за шнур, но каждый раз, едва взревев, мотор глохнет. У меня уже болят руки, но я не сдаюсь. Я должна Бобу эту поездку на лодке. Наконец двигатель оживает, и мы отплываем от берега, окутанные клубами дыма и знакомым мне запахом дизеля и самого озера. Я сажусь, придерживаю мотор и веду маленькое суденышко к самому центру озера. Перекрикивая шум, мама умоляет Боба сесть, но он хочет только стоять и, словно ребенок на ярмарке, с восторгом смотрит по сторонам.

Иногда он весело смеется, подставив лицо солнцу и ветру. Мама его поддерживает, а я любуюсь ими и радуюсь их счастливым улыбкам. Волны разбиваются о борт, и на нас летят брызги ледяной воды. Боб довольно хлопает в ладоши.

– Прекрасная рыбалка, – говорит он.

Мы сорок пять минут бороздим воды озера, когда мама замечает, что на дне набралось воды на пару дюймов. Приходится вернуться к берегу. Боб берет маму за руку, и мы втроем поднимаемся по холму к дому.

Мы проходим мимо гимнастического бревна, и я забираюсь на него, поддавшись внезапному желанию.

– Помнишь, ты его для меня сделал? – кричу я. – Спасибо. Мне оно очень нравилось. Надо было сказать тебе об этом много лет назад. – Я иду по узкой деревянной балке, расставив руки в стороны, и улыбаюсь.

Боб подходит и протягивает мне руку. Я выполняю неуклюжий прыжок и смотрю на него через плечо.

– Спасибо, Боб.

Он кивает.

– Бревно для сестренки.

Наше прощание получается теплым, но с привкусом горечи. На этот раз оно временное. Мы с мамой обе осознаем, сколько упустили в жизни и сколько нам еще предстоит успеть.

– Тогда до следующего месяца, – говорит она и крепко обнимает меня. – Я очень тебя люблю, – шепчет она мне на ухо.

Я отступаю назад и смотрю в ее светлые, наполненные слезами глаза.

– Я тоже люблю тебя, мама.

Ощущая невероятный душевный подъем, я еду в Харбор-Ков. Господи, какое счастье вновь обрести мать. Но смогу ли я когда-то простить себя за то, что ей пришлось пережить по моей вине? И Бобу тоже. Какой была бы их жизнь, не сделай я тогда неверные выводы?

Через несколько миль останавливаюсь передохнуть и позвонить Майклу.