Слова. Том I. С болью и любовью о современном человеке

Мы всё читаем и читаем о преподобных отцах, но даже немножко не задумываемся о том, где и как они жили. Господь сказал: Ли́си я́звины и́мущ, Сын же Челове́ческий не и́матъ где главу́ подклони́ти[41]. Это потрясает. Преподобные отцы старались жить в пещерах и быть похожими на Христа. Они ощущали радость Христову, потому что подражали Ему во всём. Их интересовало только это. Святые отцы превратили пустыню в духовный град, а мы сегодня превращаем её в мирской город. Церковь Христова убегает в пустыню, чтобы спастись

[42], а мы превращаем пустыню в мирской город. А люди соблазнятся этим, останутся без помощи, и после им будет не за что ухватиться. Вот эту-то великую опасность я вижу в переживаемые нами трудные годы. При том, что сегодня нам следовало бы жить более по-монашески, чтобы иметь Божественные силы, мы, к несчастью, попадаем под влияние мирского духа, он изменяет нас в худшую сторону, и мы становимся бессильными. То есть мы сами изгоняем из себя наш дух и становимся мёртвым телом.

Монахи, которые живут в монашестве внешне, сегодня есть. Они не курят, не совершают плотских грехов, читают «Добротолюбие», сыплют цитатами из святых отцов. В миру те из детей, кто не врал, осенял себя крестным знамением, ходил в Церковь, а когда становился постарше, был несколько внимателен в нравственном отношении, считали, что этого достаточно. Точно такой же жизнью живут в некоторых монастырях, и это привлекает туда мирян. Но, познакомившись с такими монахами поближе, миряне видят, что они ничем не отличаются от людей мира сего, потому что весь мирской дух они сохраняют. А если бы они курили, читали газеты, разговаривали о политике, то миряне, по крайней мере, избегали бы их как людей мира сего, и монашество не повреждалось бы.

Чем духовно ослабленный монах может тронуть сердце мирского человека? Если оставить спирт в открытой бутылке, то он выдохнется, потеряет всю свою крепость, не сможет ни убивать микробов, ни гореть. А если заправить таким выдохшимся спиртом спиртовку, то он вдобавок испортит и фитиль. Так и монах: будучи невнимательным, он отгоняет от себя Божественную благодать и после этого имеет лишь схиму – вид монаха. Он подобен выдохшемуся спирту и не может «прижечь» диавола. Ведь «свет монахов суть ангелы, а свет человеков – монахи!»[43]

Но «выдохшиеся» монахи перестают быть светом. Знаете, насколько разрушительно мирское мудрование! Если из монашества уходит его духовная сила, то в нём уже ничего не остаётся. Ведь а́ще соль обуя́ет[44], то она не годится даже на удобрение. Помои, мусор становятся перегноем, но не соль. Если «удобрить» солью растение, то она его сожжёт. В ту эпоху, которую мы сейчас переживаем, монашеству следует ярко сиять. Всей этой гнили и разложению требуется соль. Если в монастырях не будет мирского мудрования, если их состояние будет духовным, то это станет их величайшим приношением обществу. Им не нужно будет ни говорить, ни делать что-то ещё, потому что они будут говорить своей жизнью. Сегодня мир нуждается именно в этом.

А посмотрите на католиков – до чего дошли они! Помню, как много лет назад, когда я был в монастыре Стомион в Конице, кто-то принёс мне обрывок газеты, где было написано: «Триста католических монахинь выразили протест – сначала в связи с тем, что их не допустили на просмотр художественного фильма в кинотеатре, а потом другой протест – почему их платья не до колен, а до щиколоток». Прочитав это, я был настолько возмущён, что даже сказал: «Да в конце концов, зачем же вы становились монахинями?» А в конце заметки было написано, что они сбросили рясы, вернулись в мир. Но с таким образом мыслей они вернулись в него ещё раньше. А в другой раз мне довелось увидеть католическую монахиню, которая занималась якобы миссионерской работой и была – как бы это выразиться – ну всё равно что некоторые зело мирские девицы. Совершенно никакого отличия! Так не попустим же и мы этому европейскому духу вселиться в нас, чтобы и нам не дойти до такого.

– Геронда, отбросить мирское мудрование представляется мне тяжёлым делом.

– Это нетрудно, но только необходимо бодрствование. Постоянно размышляй о том, что говорил Арсений Великий: «Ради чего ты ушёл из мира?..»[45]

Мы забываем, ради чего пришли в монастырь. Худо-бедно, но начинают хорошо все, вот только не все хорошо заканчивают, потому что забывают, ради чего они уходят в монастырь.

– Геронда, Вы сказали, что дух мира сего проникает в монашество и стираются его духовные критерии. Устоит ли истинный дух монашества?

– Это ненастье нашло, но Бог не оставит.

– Геронда, а мне пришёл такой помысел: «Есть ли ещё монашеские братства духовного направления?»