Слова. Том V. Страсти и добродетели

У любочестного – благородная душа. Люди с благородной душой мучаются и глубоко переживают, стараясь отплатить даже за малейшее добро, которое им сотворили, – и что бы они ни сделали в благодарность, всё считают недостаточным, никогда не забывая оказанных им благодеяний.

– Геронда, а настоящая любовь к благодетелю – это признак любочестия?

– Нет, в любви только к благодетелю нет ничего особенного. К сожалению, сегодня даже этого нет, редко можно встретить благодарного человека. А какое раньше было у людей любочестие! Мои родители рассказывали мне, что один австрийский предприниматель, который жил в Адане́[183], спас моего отца от турок. Потом он разорился и считал для себя оскорблением дальше оставаться в Адане, но и в Австрию не хотел возвращаться. Тогда мой отец, который никогда не забывал, что этот человек спас ему жизнь, принял его в свой дом в Фарасах и упокоил его в старости.

– У любочестия, геронда, есть предел?

– Нет, никакого предела у любочестия нет. Это непрекращающееся великое сумасшествие… Духовное сумасшествие!

– Геронда, для любочестия требуется рассуждение?

– Любочестие имеет в себе и рассуждение, и восприимчивость, и благородство… В нём есть все добродетели… Любочестный человек не наивный дурачок, он понимает, когда с ним поступили несправедливо. Но при этом в нём живёт Христос, поскольку несправедливее всех поступили именно с Ним.

Христос радуется нашему любочестному подвигу

– Геронда, дайте мне несколько наставлений о том, как мне подвизаться.

– Мужество, отвага и любочестие! Работай Христу с любочестием. В душе, имеющей доброе расположение, подвижнический дух и любочестие, Христос работает тихо и незаметно.

– Геронда, почему меня не наполняет молитва, хотя я и стараюсь неукоснительно исполнять все свои монашеские обязанности?

– Ну а как она тебя может наполнить? От твоей неукоснительности? У тебя сбились настройки, подкрути их немножко. Посмотри, насколько в духовной жизни ты руководствуешься логикой, а насколько – сердцем, в какой мере тобою движет европейская обязательность, а в какой – православное любочестие. За тем, что мы называем «неукоснительность», «старательность», «обязательность», иногда скрывается наш эгоизм, и он нас окрадывает. Часто мы хотим казаться внешне безупречными, чтобы другие думали, что у нас всё в порядке. Однако при этом внутренняя духовная жизнь приходит в полный беспорядок. Во всём надо действовать с любочестием, потому что именно на этой частоте работают Христос, Божия Матерь и святые… Без любочестия не приходит Божественная благодать.

– Геронда, выматывает ли человека постоянное духовное напряжение?

– Оно выматывает, если к нему примешивается эгоизм, потому что тогда человек давит на себя, насилует. Но если им движет любочестие, тогда подвиг совершается сердцем и не утомляет, любочестие его услаждает. Как мне представляется, ты чувствуешь некоторое затруднение в подвиге, потому что говоришь себе: «Я должна неукоснительно делать то-то и то-то». Так незаметно для тебя дисциплина открывает вход эгоизму: «Буду стараться стать святой». Однако подвизаться надо не для того, чтобы стать святой, а чтобы порадовать Христа. Если ты стараешься порадовать Христа, то подвиг твой будет лёгок и ты будешь ощущать в себе Божественное утешение. Сейчас твой подвиг сухой и жёсткий, нет в нём утешения. Христос – нежный Отец, а не деспот, и радуется нашему любочестному подвигу.

Человек, который подвизается духовно и с любочестием, ощущает внутреннее ликование, потому что Бог подаёт ему духовное наслаждение. Понятное дело, отнюдь не покой с наслаждением являются целью подвига любочестного человека. И даже если Бог не впустит его в рай, он не станет из-за этого переживать. Он никогда не ставил перед собой цели подвизаться для того, чтобы избежать адских мук, оказаться в раю и хорошо проводить там время. Нет, он избегает греха по любочестию и думает: «Если я попаду в ад, этим я очень огорчу своего Благодетеля, Христа». И даже если Христос ему скажет, что в раю снова придётся проливать пот и кровь, он всё равно согласится туда пойти ради Христа.

Самолюбие – это враг любочестия

– Геронда, человек, обладающий любочестием, всегда ли отличается самоотречением?

– Если его любочестие чисто, то в нём есть и самоотречение. Чем больше своего «я» человек убирает из своей любви, тем больше любочестия он приобретает. Там, где есть самолюбие, нет любочестия, потому что самолюбие – это враг любочестия.

– Геронда, я вот, если это необходимо, работаю по двенадцать-тринадцать часов в день!.. Работаю я усердно и любочестно, однако если меня просят сделать то, что не было мной запланировано, начинаю возмущаться…