Слово о Вере Алексеевне Зашихиной. О великой народной целительнице Русского Севера

Вера Алексеевна сначала работала просто зоотехником, потом научилась осеменять коров: ходила по домам, по скоту.

Лечить она начала, будучи уже в годах. Она у человека все внутренности видела. Так и говорила: «Я вижу человека насквозь».

Я её спросила однажды: «Вера Алексеевна, как к вам это пришло?» «А это мне Господь послал свыше: что лечить надо». И космос упомянула. Руку вверх подняла, показала. «Я в человеке, – говорит, – всё вижу». Я знаю, что у её свекрови лечила свекровь. Кое-чему она научила Веру Алексеевну.

Раз по весне приехала ко мне золовка Мария. Был праздник, наверное Николин день. Вода большая[20] была. Золовка попросила сводить её к Вере Алексеевне. Приходим. Вера Алексеевна одета красиво, по-праздничному: на ней нарядный передник, платочек цветной. Говорит: «Ой, Павловна, так не хотелось мне сегодня идти-то. Смотрю: народ-то ходит… А мне Господь-то говорит: «Иди! Народ тебя ждёт. Иди и лечи».

Я бывала у Веры Алексеевны каждый год. Приду к ней, она сажает на стул, а сама читает молитвы какие-то и говорит, говорит с кем-то. Мне непонятно было… Лечит-лечит меня и, бывает, вдруг вся аж как вздрогнет, аж передёрнет её; глазами и головой потрясёт, словно столкнулась с чем-то нечистым, будто ужаснулась чему-то… Она даже в лице в эти моменты менялась!

Я к ней часто с ногами обращалась: сильно болели. Схожу – полечит, и лучше становится. Она говорила: «Ну, ничего, полечим опять, полечим ещё… Поживёшь, походишь, Павловна, ещё». Побываю у неё, и потом целое лето на ногах хожу, да ещё огородом занимаюсь.

Каждый раз возвращаюсь от неё домой – и в сон. Я могла целый день спать после её лечения. А потом просыпалась свежая. Сразу становилось легко, будто она что-то с меня снимала тяжёлое… Она молилась, крестилась. Ей что-то Господь давал. Я в это верю. Я верю Господу Богу. Есть какая-то сила, есть. И сама я молюсь каждый день. Помолишься, попросишь Господа – и на душе станет легче.

Однажды, когда мне было чуть больше двадцати, мне приснился сон. Я никогда этот сон не забуду: будто я иду где-то по улице, и ко мне с небес спускается Господь Бог. Он из облаков выходит постепенно. И на Нём вроде как плащаница накинута. Он ко мне подходит, как наяву, и слова: «Надо в церковь ходить», – слышу…

Вера Алексеевна жила с Богом. Я всегда верила ей и верила в её дар. Она говорила всё про иконы, про Господа Бога и что-то про космос. Наставляла: «Надо прощать человека. Надо не обижаться. Пусть тебе человек делает зло, надо прощать». Все деревни: Верховина, Уфтюга, Берёзо-Наво-лок, Куликово, Комарово – все по больницам не ездили, все у Веры Алексеевны лечились. Люди даже на лодке к ней ездили под самую деревню.

От нас ходила к ней женщина. Вера Алексеевна потом мне говорит: «Вот, Градислава Ивановна была от вас. От жалуется. А ты знала отца её, Ивана Дмитриевича? Как не знала? Он и церковь-то разрушил на Белой Слуде». А он в самом деле был здесь в войну каким-то начальником. Человек был жестокий, грубый, над людьми издевался, принижал и над святыней глумился… На него все люди в обиде были. Вера Алексеевна говорит о Градиславе-то Ивановне: «А ведь у неё всё нутро больное. Она вся больная. И пришла. Я ей сказала: из бани икону убери! В баню вместо рамки в окошко её поставили. Убери икону – и болеть не будешь. А он, отец её, лежит и над вами над всеми смеётся!»

Мне потом это Градислава рассказывала. Пришла домой и сразу в баню побежала. Смотрит, в самом деле, вместо окошка киот от иконы встроен! На нём – украшения: узор церковный, а самой иконы не было. Граня была поражена: откуда Вера Алексеевна знала, что этот оклад у неё вместо окна стоит в бане? И убрала его немедленно.

Первое время Вера Алексеевна не лечила людей старше себя. А потом стала лечить. Она рассказывала, что ей Боженька сказал: «А если б твоя мать пришла?»

Я бывала у Веры Алексеевны с дочкой и с внучкой. Внучку мучила аллергия на все цветы и на кошек и собак. Весной она особенно болела, когда всё зацветает. Пошли к Вере Алексеевне. Она принимала тогда в зелёном доме, в жилом. Сказала нам: «Заходите. Я полечу вас». После посещения Веры Алексеевны внучке стало значительно легче. Правда, на собачью шерсть всё-таки реакция осталась, а в целом помогло. Сейчас бывают только какие-то отголоски: нет-нет чихнёт, слёзы из глаз покажутся.

И дочке помогло.

Дом, в котором Вера Алексеевна стала потом принимать, ей достался от дальней родни; там жили сёстры Орехины, Фаина и Агния. Когда Агния умерла, дом перешёл к Вере Алексеевне. А ещё там же неподалёку жил старовер. Кажется, его звали Андреем, но чаще люди называли старовером. Он был добрый дедушка, держал пчёл и делал деревянные ложки. В доме у него было много икон. Он разрешал ребятишкам их посмотреть, угощал мёдом и дарил ложки. Вера Алексеевна помогала ему по-соседски.