Словом по холсту

«Гадкие, вредные, противные! Вы мне всю жизнь портите! Шла бы я себе спокойно, делала свое дело и радовалась жизни! А вы!.. Вредины!» Став постарше, она уже не махала кулачками, а только отчаянно мотала головой, попутно оттирая набегающие порой слезы. И всё-таки шла. А как иначе? Ведь поле нуждалось в ней и её любви.

Понятно, что с ее ребяческим, отроческим восприятием мира, она и не могла реагировать на рой иначе, но, годы спустя, оказалось, что эти детские терзания не были лишены смысла. На том этапе ей необходимо было сражаться с мошками, чтобы осознать истину – все в мире (даже приносящее боль) создано с бесконечной любовью к ней. Ничто не вершится без промысла Божьего. И главное не то, что происходит, а то, как ты к этому относишься.

Сейчас, в блаженной неге ступая по разноцветному ковру земли, она понимает, что темная туча, которая при ближайшем рассмотрении всегда оказывается всего лишь скопищем разрозненной мелюзги, нисколько не мешает ей выполнять её дело. Этот рой, темным пятном пролетающий над головой, не в силах разрушить ее упоение величественной красотой. Женщина ведет с ним тихий неторопкий разговор и от души благодарит за все, чему он ее научил. Благодарит Бога за то, что дает силы не распыляться на свирепство и злобу.

А иногда поет и читает стихи!

Она ненормальная! Вне нормы!

Не втискивая свою огромную душу в рамки лицемерного общества, она идет по огромному полю своей жизни свободной походкой обычной богини, любящей мир. Не только свое бескрайнее поле, но еще и тот мир, где у власти стоят не вполне порой адекватные, но «нормальные» в общем понимании люди. Где те, кто по долгу службы обязаны облегчать боль, позволяют себе усугубить ее откровенным хамством и невниманием, а те, кто уполномочен защищать права такого же, как он человека – опускаются до грубого нарушения этих самых прав. Она не приемлет будничной кривды, привычной для большинства, не приемлет беспричинной злобы и неприкрытого невежества, но не машет кулачками, а пытается понять. Понять и принять то, что послано в ее жизнь. Она осознала – все, приносящее боль, создано Богом для того, чтобы освободить человека от излишнего груза плоти по дороге к своей душе. Чтобы научить Любить.

Ориентируясь на тот путь, что проложили до нее иные светлые умы, иные сильные ноги, эта женщина творит на поле собственную стезю. Она ведает куда идет и всю себя посвящает достижению великой цели, решению колоссальной задачи, простой и вместе с тем неизмеримо сложной: вернуть на землю Рай – безграничную безотносительную Любовь.

Она ненормальная.

Она живет по внутренним законам, не подчиняющихся стадным инстинктам самосохранения вида. И, вероятно, благодаря таким как она, вид «homo sapiens» (Человек Разумный) и сохраняется. И мир становится светлее и чище только от одного их присутствия.

Этим летним утром она идет по ласковому полю, даря миру свою радость, свет и любовь.

Это – её стезя.

Она идет навстречу солнцу.

ЕДИНСТВЕННАЯ ЛЮБОВЬ

Он всегда любил только её.

И всегда предугадывал её появление: его сердце начинало стучать в новом ритме, зрачки расширялись, а длинные пальцы, вот как сейчас, начинали мелко подрагивать, словно перебирая невидимые радужные потоки.

Она приходила всегда по-разному.

Порой врывалась в полдень, сметая остатки беспокойного сна с него и вчерашнего ужина с потрескавшегося от времени стола! Доводила до полного изнеможения и исчезала, оставив солоноватый привкус на губах и невыносимую горечь бегства.

Временами вплывала легким солнечным лучом, оплетала пушистым теплом, завораживала загадочными бликами, манила ввысь и вдруг растворялась в синеве утра.

Но чаще всего заглядывала по ночам. Словно бы невзначай… так… просто посидеть. Чопорная, неприступная. Будто холодный лунный свет, вышедший из-за тучи, для осмотра своих владений. Она ничего не говорила, ничего не требовала, просто сидела стальной занозой внутри, и от этого было так неимоверно тошно, что хотелось орать. И тогда он сам набрасывался на неё и терзал, истязая обоих. Изводил ее так, как будто она пришла в самый последний раз, и ревел в безумном порыве, увидев, как могильная стужа сменяется золотом летнего зноя.

В его жизни была только она!

И когда он касался нервными пальцами гибкого стана, он понимал это особенно отчетливо.

Несомненно, в его холостяцкой лачуге время от времени появлялись обычные женщины, готовые взять в свои руки его проблемы и нести на себе нелегкое бремя хозяйки. Они наводили порядок на кухне, расставляли всё по своим местам, долго что-то мыли, вкусно пахли пирогами, но все же уходили, не оставляя после себя ничего, кроме забытых ненароком (или специально) мелочей. Просто в какой-то миг они понимали, что абсолютной властительницей здесь была и будет только она. И запуская пальцы в его длинные волосы, они не могли бы сказать наверняка, что мыслями он сейчас не с ней. И конкурировать с ней было бессмысленно. А устраивать сцены – глупо.

Все это началось давно.