Словом по холсту

Он был тогда мажорным красивым мальчиком, который, несмотря на уготовленную родителями судьбу юриста, хотел стать моряком и грезил пальмами, айсбергами, дальними новыми странами и запахом морской волны. Вокруг него всегда увивались девчонки, которых он легко влюблял себя, беря в сообщницу старенькую, но отлично звучавшую гитару, дивным образом появившуюся в их доме. На какой-нибудь лавочке в детсадовской беседке он выводил приятным баритоном песни Цоя и даже не подозревал, что где-то совсем рядом живет она.

Однажды ночью он неожиданно проснулся. В доме было тихо и пусто: родители уехали на всю ночь к друзьям, сестра, воспользовавшись редкостными обстоятельствами, ушла с подругами в ночной клуб.

Он проснулся, не понимая, отчего же он, собственно, проснулся. Возможно, его разбудило огромное лунное око, бесстыдно заглядывающее в окно. Долго ворочаясь в широкой постели, он мысленно заставлял себя уснуть, и, не понимая причины ночной бессонницы, злился на этот нахальный лунный свет. Наконец, веки стали тяжелеть. В легкой полудреме ему думалось о том, какой же он маленький в сравнении с лунной громадиной… Хотя, кажется, вся она помещается у него на ладони. В водовороте мыслей, образов и звуков, в какое-то мгновенье он сам начал становиться луной и тут… Его сердце сжалось в предвкушении чего-то необычайно-приключенческого, а потом… застучало в ритме самбы. Глаза распахнулись. Загудела труба, ритмично зашуршали маракасы, и появилась она. Он даже не испугался. Как будто, так и должно было быть. Скинув с себя одеяло, он рванул к окну, туда, где всегда стояла его гитара. Она дотронулась до его пальцев, и они перестали отбивать дробь по полотну широкого подоконника. Лишь слегка напряглись. Затем неуверенно нащупали приводящие в смятение изгибы и вдруг затронули в ней что-то такое, от чего она нежно задрожала и издала легкий стон. Он тронул её еще раз, и она вновь затрепетала и застонала. И больше в нем не осталось страха и сомнений. Он ласкал её все яростнее и неистовей, а она отдавалась ему и помогала, как могла.

С этой ночи он не мог уже обходиться без неё. У него хватало терпения и упорства подчинять себе ее взбалмошную натуру, и тогда она дарила ему ни с чем несравнимые минуты счастья. С ней он стал свободнее и сильнее. Научился распознавать собственные желания в плотном кольце родительских претензий и установок. Вместе с ней он взрослел. С её помощью научился делать выбор, ориентируясь на потребности собственной души. С ней он не стал студентом юрфака, а отправился, как и мечтал, покорять морские просторы. Насладившись романтикой вдоволь, он все же закончил университет, теперь уже осознанно подойдя к избранию профессии. Он шёл своей дорогой легко и уверенно. Терзаясь сомнениями только тогда, когда её не оказывалось рядом.

Но она не могла остаться с ним навсегда. Такой уж загадочной была её капризная натура. Не могла или не хотела? Он долго не мог этого понять, но с годами перестал напрягаться по этому поводу. Он любил её просто потому, что она была в его жизни.

Полночь…

Свет настольной лампы освещает творческий беспорядок, в котором ему комфортно живется и свободно дышится. Ударная установка иногда тихо всхлипывает во сне. Нотные листы терпеливо ждут своего часа. Остро наточенный карандаш в нетерпении подпрыгивает на столе и вдруг скатывается на пол.

Они снова вместе.

Он перебирает струны.

Она нежно обнимает его сердце.

Они вместе…

Он и его М У З Ы К А.

NAMASTE

Бывает, что произносимые нами слова приносят

жизнь человеку, его сердце вновь делается от них

живым, ум озаряется, воля подвигается к добру,

все естество его делается новым, – это слова жизни.

Дай Бог нам говорить их друг другу.

Митрополит Антоний Сурожский

Иногда в человеке появляется непреодолимое желание поговорить. Выплеснуть боль, поделиться мыслью или радостью, просто поболтать ни о чем. И он ищет объект, который мог бы максимально удовлетворить эту потребность. Это можно сравнить с желанием заглушить изнуряющую жажду. И, кажется, стоит сделать всего лишь один глоток и вот оно – счастье!

Но не тут-то было! Нужно знать, что пить, когда очень хочется пить.

Умные люди никогда не пьют в жару квас. А смысл? Нет, сначала, конечно, максимум наслаждения с выдохом: «Хорошо!», а пройдет минута-другая и во рту сладость и жар, и снова хочется чего-нибудь хлебнуть. Так бывает, встретишься с человеком, вскрикнешь от радости, а через время ловишь себя на том, что судорожно подыскиваешь тему для продолжения разговора. Сладко улыбаешься и размышляешь как бы так потактичнее раскланяться и уйти.

Дехто полюбляє холодне пивко! С ним на самом деле может быть и недурно. Как и с некоторыми людьми, которые просты в разговоре, шутят в тему, во всем разбираются, все абсолютно знают и все на свете понимают. Только упиваться им долго не стоит – вероятны нежелательные последствия в виде пивного животика (он ограничивает свободу действия) и заплывшего чужим солодом мозга (в котором со временем становится трудно отыскать себя).