Сложные оборотни госпожи Дарианы

Кровотока не хватало. Остатки сил ушли на разговоры. Последнее, что я слышала, это как стонет Вильде, которую Маркус со всей осторожностью прижал к себе так, чтобы не повредить еще и собственными когтями. Из-под другой его руки отчаянно сопел Стефан.

Я не успела сделать облегченный выдох, как провалилась в глубокую темень, которой было все равно, кто я — Вольфдерлайн или обычная училка.

Глава 3. Мои мужчины

Маркус де Варр:— Госпожу Дариану доктор только что выписал из лазарета и отправил домой спящей, — отчитался коридорный, которому тремя часами ранее Маркус вручил ему монету — в обмен на то, чтобы тот не спускал глаз с вотчины доктора Пенна.

Не то чтобы дер Варр не доверял почтенному эскулапу или Вернону (ректор пообещал держать в курсе любых перемен в состоянии своей преподавательницы), но если есть возможность привлечь лишние глаза, то надо пользоваться. Дарриа слишком дорога — и для общины, и для него лично — кроме неё и Стефана, ему никто не поможет, чтобы поддерживать жизнь в этом большом и некогда грозном теле.

Дер Варр усмехнулся: как будто и не было недуга, он только что перевоплотился и раскидал дубовые балки, как спички. А все потому, что эти двое находились рядом, им угрожала опасность. Он вспомнил расширившиеся от изумления глаза Стефана, когда тот сообразил, какой силой обладает отец.

Конечно, он мог бы и сам не отходить от раненой женщины. Но Вернон прав, при травме средней тяжести, с учётом ее регенерации, здоровью ничего не угрожало, а ненужных вопросов к ним обоим появилось бы море.

Хотя какое ему дело, что окружающие узнают о его чувствах. Он готов добиваться Даррии как человек, как волк, да хоть в голом виде с цветочным горшком на голове. Он слишком стар, чтобы бояться показаться смешным или жалким.

Но это ее выбор; раз она так боится продемонстрировать их связь, то и он не будет торопиться, чтобы не травмировать ее лишний раз. Отступать он тоже не намерен. Маркус поднёс поближе цепочку с кулоном, в котором носил ее миниатюрный портрет. После смерти Элоизы он перестал прятать его в столе.

На него смотрела совсем еще юная оборотница, привыкшая ко всеобщему обожанию и при этом ни чуть не избалованная. Она и сейчас не изменилась. По словам, ректора ее любили и колллеги, и студенты — не за потрясающую красоту, не за выдающиеся способности, скорее — за то, что она была искренней и на своем месте. Ей и в голову не приходило, что можно делать что-то вполсилы.

Когда он впервые узнал о решении Даррии посвятить себя проблемным детенышам, то не поверил ушам — настолько это не соответствовало ее статусу в общине. А потом, через много лет, она сохранила ему сына, с которым ни он, ни родная мать так и не научились договариваться.

После гибели Фредерика он согласился не искать встречи, раз на этом настаивала Дарриа. Но он продолжал ждать и надеяться, что время затянет и эту рану. Все-таки оборотни, как и другие существа в непосредственном контакте с магией, жили долго. Их десять лет равнялись примерно одному году для обычного человека.

Дарриа оказалась куда более упрямой, чем они с Рудольфом, ее отцом, могли себе представить. Когда с похорон Фредерика пришел примерно один магический год, фотография, которую он сейчас держал в руках и которую она подарила ему в разагр их любви, потемнела на несколько тонов. Как можно назвать любовь романом? Волчица значила для него больше, чем целая жизнь.

Тогда он испугался, что его Дарриа серьезно заболела — а на самом деле она приняла обет безбрачия. Более четкого сигнала о том, что оборотень оказывается от отношений, не существовало. Этот магический обет сковывал влечение к противоположному полу, а также способность иметь детей. Считалось, что снять его невозможно, но сейчас со всей магической традицией возникла такая путаница, что он готов был поставить под сомнение и это.

Другой знак, противоречащий нерушимости обета, он получил буквально сегодня, когда она поднялась к ним на трибуну. Дарриа должна была остаться холодной — и не осталась. Ее тело реагировало на него так же, как и при их первой встрече. Так же, как после первого секса. Так же, как на балу, когда он врезал Фредерику, который подошел к ней слишком близко. Ее эмоции грозили выйти из-под контроля — она-то сама не считает это постоянство странным? Как можно закрывать глаза на столь очевидные вещи?

Но в юности они оба были другими, ослеплены своей любовью. Когда метка истинности не проявилась, она расстроилась куда больше, чем он — и чтобы ее успокоить, Маркус решил отойти в сторону и переждать. А потом о своих правах на нее заявил Фредерик, который тогда искал невесту по старинке, при помощи заклинания на совместимость. Примерно в этот же период он познакомился с Элоизой.

И он, и Дарриа разом обрели истинных, только ни по каким критериям они им не подходили.