Случайный спутник

Трамвай остановился.

— Конечная! — почему-то с отчаянием, хрипло выкрикнула кондукторша. — Дальше не поедем!

Натали вышла из вагона и едва не вздрогнула: она приехала к своему старому дому, откуда после смерти матери ее спровадил отчим.

Шла по знакомой улице, как по холодному пепелищу. Все было, конечно, на своих местах, ничего не изменилось, а внутри, а в душе было пусто, как при встрече с давним другом, который уже и не друг, и никто в этом не виноват.

А когда поднималась по знакомой лестнице, вдруг стало легко и просто грустно, будто насовсем возвращалась домой, а там мама ждет ее. И нет никакого отчима.

Но не могла поднять руки, чтобы позвонить, стояла, будто перед входом на кладбище, когда ненадолго охватывает надежда, что пришла сюда по ошибке — никого тут своих нет.

Дверь открыл отчим, постаревший, худой, только под халатиком смешно и жалко торчал острый животик.

— Это я, — не выдержала она молчания и подозрительного разглядывания.

— Вижу. А зачем?

— Да не бойся. Просто так. Шла мимо. Дай, думаю, зайду.

Отчим недоуменно пожал плечиками, сказал почти виновато:

— Ну ладно. Входи. Только ненадолго. Можешь даже не раздеваться. Посиди и…

Натали перешагнула порог, медленно расстегивала пуговицы пальто, не спеша повесила его, перед зеркалом сняла шляпку, поправила волосы, переобулась в какие-то остатки шлепанцев и сказала:

— Чаем можешь не угощать.

— А я и не намеревался. — Отчим стоял перед ней, уныло свесив голову набок. — Ты похорошела. Да.

— Мебели-то! — воскликнула Натали, войдя в комнату. — Куда столько?

— Что делать? — жалобно отозвался отчим. — В филармонии меня вежливо терпят до пенсии. Вообще, я там что-то вроде затычки. Ни одного приличного концерта. Но я, — он попытался распрямиться и даже выпятить грудь, — я спокоен. Не ахти как, но обеспечен. Гарантирован от случайностей. А ты?

— Я тоже… обеспечена.

— Я сразу заметил. Одета ты… состоятельно.

Натали закурила.

— Ты что? — отчим бросился к ней, выхватил сигарету, заметался по комнате, не зная, куда ее деть; убежал в кухню, вернулся, вытирая руки полотенцем. — Если ты катишься вниз по наклонной плоскости, то умей, по крайней мере, держать себя, ну, как положено. И потом — гигиена, режим, здоровье. У меня все-таки певческое горло.

— Прости, — сказала Натали. — А откуда ты знаешь, что я качусь вниз по наклонной плоскости?

— Куришь, например.

— Курить я начала, когда еще не катилась. Как у тебя с женой?

Отчим поморщился, ответил:

— Терпимо. В принципе. Она экономна, изобретательна. Из ничего, действительно, способна сделать кое-что. Сейчас обменивает квартиру, и удачно.

— Ты потому испугался моего прихода? Боялся, что помешаю?

— Да. Мало ли…

— Не бойся. Меняй. Правда, мой муж несколько раз просил меня подать на тебя в суд, но я отказалась. Рассказывай про жену.

Отчим удовлетворенно постучал кулачками друг о друга, оживленно заговорил:

— Больше половины, — он обвел ручкой вокруг, — ее заслуга. Заботится обо мне — требует, чтобы я периодически показывался врачам. Чистоплотна. Порядочна. Но… — Он растерянно и недоуменно пожал плечиками. — Что-то не то все-таки. Виолетту Яковлевну я вспоминаю гораздо чаще, чем первую жену. У твоей матери была душа. Она излучала душевное тепло. И было как-то логично: у нее превалировала душа, у меня — разум. Это нас объединяло и создавало своеобразную гармонию. А эта… она… ну и так далее… А как ты?

Натали показалось, что он не сказал чего-то самого главного, решила, что он проговорится потом, и ответила:

— Как? Муж неплохо зарабатывает. Чем-то в финансовом отношении напоминает тебя. Обменивает квартиру. Мебели у нас тоже немало, но она у нас модерн. — Натали подняла вверх указательный палец. — За ней надо бегать, записываться в очереди, заводить знакомства и тому подобное.

Отчим недовольно, даже с завистью покачал головой, произнес:

— Странно. Я ожидал другого. Ты ведь всегда была легкомысленной. Причем предельно легкомысленной. Извини, даже глупой. А тут…

— Может быть, я такая и есть… — для себя самой сказала Натали, взглянув на часы: еще рано. — Но кто объяснит, где легкомыслие, где…

— Только не надо философствовать! — отчим брезгливо помахал ручкой. — Я всегда утверждал, что жизнь проста и…

— Да, да! — оборвала Натали. — Видимо, так оно и есть. Но мне почему-то жалко тебя. Ничего хорошего ты для меня не сделал, а у меня на тебя ни обиды, ни злости.

— Правильно, — удовлетворенно согласился отчим. — Я и плохого ничего тебе не сделал. Я кормил тебя, одевал…

— За это я тебе заплатила. Сполна. — Натали встала. — Больше я к тебе не зайду. Живи абсолютно спокойно.

— О, покой нам только снится. Конечно, мне спокойнее других, но… И вообще… вот зачем ты пришла? Утешь меня, скажи, что не из-за квартиры!

— Нет, нет. Мне даже в голову не приходило.

— А муж твой? Он не может заявить…

— Нет. Я не позволю.

Она прошла в другую комнату и на пороге рассмеялась, да так громко, что отчим бросился к ней с возгласом:

— Что там?!

— Ну знаешь, не ожидала!