Слуховая трубка

— Двигается под воздействием атомного импульса, — с гордостью объяснил Мальборо. — Мотор размещен в корпусе из горного хрусталя размером не больше куриного яйца. Самое современное средство передвижения. Не требует горючего, не создает шума. Настолько бесшумен, что я привесил колокольчики, чтобы было не так скучно. Нравится?

— Бесподобно, — восторженно похвалила я. — Тебе его сделали в Венеции?

— Мой собственный проект. Цыганская простота и ядерный комфорт.

Волки сидели у ковчега полукругом, словно охраняли его. Мне стало не по себе, но Мальборо заверил, что они прекрасно выдрессированы. Еще я забеспокоилась о кошках, которые куда-то исчезли при первом появлении Понтефакта.

— Извини, я буду звать сестру. — Мальборо приставил ладони рупором ко рту и издал несколько душераздирающих криков. На них изнутри ковчега послышались такие же крики, а затем задребезжала дверь с искусной резьбой, изображающей Купидона и Психею, обнимающихся среди оленей и лебедей.

— Не пугайся, — предупредил Мальборо. — Если она почувствует, что тебе не по себе, то сильно разнервничается.

Но то, что появилось из ковчега, намного превосходило самые дикие фантазии моего и без того разгоряченного воображения. Сестра Мальборо Анубис оказалась женщиной высокого роста с волчьей головой. У нее была пропорционально скроенная, за исключением головы, человеческая фигура. Она была одета в блестящее платье, на узких ступнях остроносые туфли. Она стояла в дверях, порыкивая и скаля острые зубы. Мальборо зарычал в ответ. А я стояла, не в состоянии поддержать разговор.

— Сестра понимает десять языков и пишет на санскрите, — сказал Мальборо. — Но благодаря особенностям нёба испытывает трудности с произношением. Поэтому мы изъясняемся с ней рыком. Однако ты можешь обращаться к ней по-английски — она превосходно понимает этот язык.

— Здравствуйте, — нервно поздоровалась я. — Милости просим в наше жилище. — Сестра Мальборо что-то прорычала. Впоследствии я выучила несколько вежливых фраз на волчьем, но в тот момент беседа была для меня затруднительной.

— Анубис спрашивает, не хочешь ли ты осмотреть ковчег изнутри, — перевел Мальборо. — Она очень гордится домом и, должен сказать, устроила все с большим вкусом.

— С превеликим удовольствием, — ответила я, скованно поклонившись. Решила, что с Анубис нужно обращаться с некоторой церемонностью — уж очень сильное она производила впечатление.

Внутри ковчег был похож на видения цыгана после хорошей дозы опиума: по стенам развешаны прекрасные вышивки, распылители благовоний сделаны в виде пернатых птиц, лампы — в виде склоняющихся богомолов с подвижными глазами, бархатные подушки изображали гигантские фрукты, диваны на основаниях в форме распростертых женщин с волчьими головами красиво отделаны слоновой костью и редкими породами дерева. С потолка свисали мумифицированные фигурки животных, застывших в настолько естественных позах, что казались живыми.

— Анубис любит бальзамировать все, что находит мертвым, — объяснил Мальборо. — Это ее хобби. Она использует очень древнюю египетскую технологию. Все в нашей семье очень талантливы.

Анубис зарычала и, сняв с потолка чучело странного зверька, дала мне посмотреть его — это оказалась черепаха со сморщенным лицом младенца и замершими в галопе длинными, тонкими ногами.

— Анубис сказала, что этот коллаж она сделала ради шутки после того, как смотритель главных моргов Венеции подарил ей трупик ребенка. Ноги она взяла у замерзших от холода аистов. Очень остроумно. Иногда мне кажется, что ей следовало бы рисовать. Уверен, у нее есть талант.

Брат и сестра обменялись несколькими рыками, и мы расположились вокруг маленького столика из нефрита на ножке в виде вздыбившейся аметистовой кобры.

— Должна сказать, у вас здесь все очень уютно и оригинально, — заметила я. — Идеальные условия для путешествий.

Анубис подала жасминовый чай и напиток в маленьких рюмочках, который назвала шампанским, хотя это был коньяк из Шампани.