Смайлик на асфальте

Дежурная улыбка на лице Артёма сменилась дежурным сожалением.

— Мы должны дождаться нашего пятого гостя. А пока можем обсудить любую интересующую вас тему. Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, — сказал он по-французски.

— Вы плохо следите за зданиями в центре города, — придирчивый взгляд бельгийца уперся в здание на противоположной стороне проспекта. — В Европе дома выглядят новее, хотя и построены раньше. Эти же послевоенная застройка?

Вот свезло, так свезло! Зануда и всезнайка под одним пиджаком. Такой тип всю экскурсию испортит, подумал Артём, но внешне своего недовольства никак не выказал.

— Здания дореволюционные, некоторые даже восемнадцатого века. Город по мере возможности реставрирует фасады, — примирительно заметил он.

— Хм… Я, конечно, понимаю ваше желание выдать желаемое за действительное, так сказать, приукрасить действительность, только со мной этот номер не пройдет.

Жена дернула всезнайку за рукав, но старикан уже закусил удила:

— Про восемнадцатый век можете рассказывать китайцам или своим соотечественникам из-за Урала. О том, что Петербург был полностью разрушен во время Второй мировой, знает любой мало-мальски образованный человек!

— Скажите, какой бы вы посоветовали привезти типично петербургский сувенир? — попыталась перевести разговор жена бельгийца.

— Фарфор Императорского завода, атрибутика «Зенита», иллюстрированный альбом «Эрмитажа»… — начал загибать пальцы Артем, наблюдая, как на другой стороне Лиговского проспекта остановилось такси.

Из машины выскочил темноволосый курчавый живчик, закинул на плечо сумку-планшет и рысью припустил к пешеходному переходу. Полы расстегнутого светло-коричневого пиджачка разлетались на бегу. Не дожидаясь зеленого сигнала, мужчина смело бросился на проезжую часть.

— Думаю, это наш Морис, — Артём показал на спешащего к ним невысокого брюнета.

А тот легко перемахнул через Лиговку, удостоившись всего лишь пары гудков и одного крика: «Мужик, ты офигел!», и быстрым шагом направился к цветочному киоску. На его подвижном носатом лице блуждала застенчивая улыбка. Артем слегка напрягся — от подобных д’артаньянов жди беды. Ну и группа подобралась сегодня!

Поравнявшись с киоском, француз молитвенно сложил руки:

— Простите, простите, простите!

Из застенчивой улыбка превратилась в обезоруживающую. Причем настолько, что даже бельгиец, уже открывший рот для отповеди, молча задвинул челюсть на место.

Группа была в сборе и жаждала впечатлений.

Артем повел их по Лиговке. Обычно он начинал рассказ с общей обстановки в городе в начале прошлого века.

Полицейская статистика того времени выглядела совсем плачевно. За год в полицию доставлялся каждый шестой житель столицы, хотя среди этой армии нарушителей закоренелых злодеев встречалось не так уж и много. В основном люди задерживались за мелкие правонарушения, однако тяжких преступлений с каждым годом становилось все больше. За первые десять лет двадцатого века количество убийств выросло вдвое по сравнению с последним десятилетием века предыдущего, самоубийства — страшный грех по тем временам — стали встречаться вчетверо чаще. География зла имела свои четко очерченные городские оазисы, одним из которых являлась Лиговка.

В полицейском отношении Петербург был разделен на двенадцать частей…

— Как знаков зодиака, — вставила деваха из Канады, с шумов втянув в себя давно остывший кофе.

— Да, как знаков зодиака, — подтвердил Артем.

— Забавно, — прищурился француз. — И что, прослеживалась параллель?

— Не совсем. Точного соответствия знак зодиака — район города не существует, хотя попыток составить астрологическую карту Петербурга было множество. Слишком субъективные критерии. Конечно, с некоторой долей уверенности можно сказать, что район Петропавловской крепости соответствовал знаку Рака, это истоки, начало города. Аристократическая Адмиралтейская часть — парадный фасад Петербурга — Лев. Злачная Спасская часть, где совершалась треть городских преступлений, — Скорпион. Но я бы не стал проводить точные соответствия. Однако мы отвлеклись от нашей сегодняшней темы. Подытожив вступление, можно сказать, что Петербург на стыке девятнадцатого и двадцатого веков являлся криминальной столицей России.

— А сейчас? — живо спросил француз.

— Сейчас? — Артём повернулся к нему. — Сейчас Петербург — культурный, цивилизованный, европейский город. Ничего подобного массовой преступности, наводнившей город сто лет назад, сейчас нет и быть не может.