Смайлик на асфальте

— Я поняла — вы хотите разозлить меня, выставив ревнивой дурой с политическими амбициями. Ревность давно в прошлом, как и политические интриги, они остались в Петрограде шестнадцатого года. Изменить ход истории невозможно, даже убийство Распутина не спасло Россию. И мало кто из людей может изменить свою судьбу. Восемь лет назад вы узнали, что с вами случится в будущем, вам это помогло?

И тут я вспомнил, где уже однажды слышал этот голос, столь же уверенный и спокойный. Гадалка! Которая предсказала мою судьбу и судьбу моих близких. Наверное, на моем лице отразилась буря чувств, потому что Эристова вдруг усмехнулась, раскрыла ридикюль и достала колоду таро.

— Хотите знать, что станет дальше с вами, Россией, миром?

Против моей воли, моя голова дернулась в знак согласия. Княгиня высокомерно улыбнулась.

— Подождите, ответьте сначала, зачем вы начали эту игру? — взмолился я. — Здесь, в Париже, вы не хотели, чтобы компрометирующее вас письмо попало в чужие руки, не хотели расставаться с крадеными деньгами, но какова причина той, петроградской, цепочки? Зачем все это?

Княгиня вдруг застыла лицом. Ее взор потух и словно ушел внутрь.

— Игры с чужими судьбами — дело, гораздо более пьянящее, чем любое другое, — прошептала она. — Потому что я могла это сделать. Потому что можно всё, но не всем.

* * *

Следующие листы были вырваны из дневника, из корешка торчали лишь неровные края обрывков. Артём аж выругался от досады. Нельзя же так, на самом интересном месте! Получается, он так и не узнает, что стало с княгиней, остался ли жив Антон Карсавин, как сложилась дальнейшая судьба автора записок. Хотя, почему не узнает? Он все же историк…

На всякий случай Артём перелистнул чистую страницу и увидел приписку автора, сделанную гораздо позже. Почерк изменился, строки стали менее ровными, нажим ослаб.

«После некоторых размышлений, я решил уничтожить страницы, на которых пересказал пророчества княгини, — писал Петр Маркелович. — Знание будущего бесполезно для людей. Оставлю лишь следующие её слова: „Подобные цепочки убийств непременно повторятся в будущем. Там, где они и начались, в Петербурге“».

Эпилог

В Петербурге стояло раннее утро. Длинная тень от Александровской колонны наискось перечеркивала Дворцовую площадь, указывая на Адмиралтейство. Площадь выглядела непривычно безлюдной, лишь два гида нарезали круги возле колонны — собирали своих туристов на ранние экскурсии. Артём ждал группу у арки Главного штаба — сегодня он на удивление пришел первым, обычно кто-то из экскурсантов уже был на месте.

Любимую футболку с Картманом пришлось выбросить — кровь так и не отстиралась. Сейчас на нем была белая футболка с отпечатком ботинка на спине и надписью «Турист — тоже человек» спереди. Хотя ему всегда нравилась одежда с забавными рисунками, но главным здесь было удобство туристов — они должны были легко находить Артёма.

Сзади в ногу ткнулось что-то мягкое.

Рыжий кот, подрагивая хвостом, выписывал круги вокруг кроссовок Артёма. Выгнув спину, потерся о джинсы, позволил себя погладить и почесать шею.

— Привет, Эрмитажный, — сказал он коту. — Нагулялся за ночь? Теперь домой?

Кот дернул хвостом и вразвалочку, по-хозяйски направился через площадь в подвал.

Наконец начали подходить туристы — молодая пара из Лиона и трое студентов из Квебека. Артём повел их через площадь к Певческому мосту. Экскурсию, посвященную поэтам и писателям девятнадцатого века, он начинал именно с этого места. Прежде всего, попросил обратить внимание на дом княгини Волконской — желтое трехэтажное здание на другой стороне Мойки. На первом этаже дома, в квартире из одиннадцати комнат, жила семья Пушкина — великого русского поэта, о котором знали даже студенты Квебека. Сразу закивали, услышав знакомую фамилию. В этой же квартире спустя четыре месяца поэт, смертельно раненный на дуэли Дантесом, скончался. В соседнем здании, доме адмирала Пущина, проходили тайные встречи руководителей «Северного общества».

Однако пара из Лиона во все глаза смотрела совсем в другую сторону — на серое, четырехэтажное с надписью «Кемпински» на фасаде.

— Этот тот самый отель, где недавно убили французского бизнесмена? — спросил француз.

— Да, но тема сегодняшней экскурсии посвящена девятнадцатому веку Петербурга. Итак…

— А правда, что во всем виновата его жена? Она была русской, да? — не отрывая взгляд от отеля, затараторила девушка. — У нас в газетах писали, что она была связана с криминалом. Она воровала картины, да?

— Нет, она ничего не крала.

— А я читал интервью с журналистом, бывшем полицейском с набережной Орфевр, — вклинился в разговор один из канадцев, — он говорил, что там была какая-то любовная история.

— Так любовь или деньги? Артём, ну расскажите же!

Пять пар глаз смотрели на него

— Ладно, — сдался Артём. — Три месяца назад в Петербург приезжает французский бизнесмен де Вержи, останавливается в «Кемпински», гуляет по городу, посещает Эрмитаж, встречается со своим другом консулом, а на следующий день горничная отеля находит его мертвым на полу в номере. Хотя…

Артём задумался.