Смех сквозь слезы

На миг забыть – и вновь ты дома:До неба – тучные скирды,У риги – пыльная солома,Дымятся дальние пруды;Снижаясь, аист тянет к лугу,Мужик коленом вздел подпругу, —Все до пастушьей бороды,Увы, так горестно знакомо!И бор, замкнувший круг небес,И за болотцем плеск речонки,И голосистые девчонки,С лукошком мчащиеся в лес…Ряд новых изб вдаль вывел срубы,Сады пестреют в тишине,

Печеным хлебом дышат трубы,И Жучка дремлет на бревне.А там, под сливой, где белеютРубахи вздернутой бока, —Смотри, под мышками алеютДва кумачовых лоскутка!Но как забыть? На облучкеТрясется ксендз с бадьей в охапке;Перед крыльцом, склонясь к луке,Гарцует стражник в желтой шапке;Литовской речи плавный стройЗвенит забытою латынью…На перекрестке за горойХристос, распластанный над синью.А там, у дремлющей опушки,

Крестов немецких белый ряд, —Здесь бой кипел, ревели пушки…Одни живут – другие спят.Очнись. Нет дома – ты один:Чужая девочка сквозь тынСмеется, хлопая в ладони.В возах – раскормленные кони,Пылят коровы, мчатся овцы,Проходят с песнями литовцы —И месяц, строгий и чужой,Встает над дальнею межой…

1920

Аисты

В воде декламирует жаба,Спят груши вдоль лона пруда.Над шапкой зеленого грабаТопорщатся прутья гнезда.Там аисты, милые птицы,Семейство серьезных жильцов…Торчат материнские спицы,И хохлятся спинки птенцов.С крыльца деревенского домаСмотрю – и как сон для меня:И грохот далекого грома,И перьев пушистых возня.И вот… От лугов у дороги,На фоне грозы, как гонец,Летит, распластав свои ноги,

С лягушкою в клюве отец.Дождь схлынул. Замолкли перуны.На листьях – расплавленный блеск.Семейство, настроивши струны,Заводит неслыханный треск.Трещат про лягушек, про солнце,Про листья и серенький мох —Как будто в ведерное донцеБросают струею горох…В тумане дороги и цели,Жестокие черные дни…Хотя бы, хотя бы неделюПожить бы вот так, как они!

1922

Чужое солнце

«Сероглазый мальчик, радостная птица…»