Смелая

Существует устоявшийся миф, что Америка прославляет индивидуальность, но поверь, если ты действительно индивидуальна, тебя накажут. Школа навязывает тебе пропагандистскую версию мира и истории. Идиотскую версию. Так что к моменту выпуска ты будешь повторять наравне со всеми: «Америка, да, белые мужчины – номер один!» Почему? Почему ты говоришь, что Америка – номер один? Потому что если ты взглянешь на статистику, то увидишь, что в мире Америка далеко не на первом месте, разве что кроме ожирения, смертей от огнестрельного оружия, смертных казней и тюремных заключений. И конечно же, военная мощь и второй огромный экспорт: американское кино и телевидение.

Здесь реакционеры начнут орать, что другие страны хуже, и почему я там не живу, и т. д. и т. п. Я думаю, почему бы не стать лучше? Почему мы должны чувствовать свое превосходство из-за того, что в другом месте хуже? Какая-то неправильная логика, на мой взгляд. Мы можем стать лучше просто, изменив мышление. Думать, что все, что отличается в тебе, должно быть вырвано, представляет НЕПРАВИЛЬНЫЙ подход к делу. Думать, что ты должна унифицировать себя для всеобщего удобства, потому что Бог не прощает неудобств, тоже НЕПРАВИЛЬНО. Черт с таким мышлением. Не сгибайся, чтобы другие почувствовали себя выше.

Когда я пришла в школу, мне сказали: «Не читай то, что написано. Вот что тебе можно читать, потому что ты икс». «Перестань делать то, что делаешь, потому что девочкам нельзя так». Взрослые на моем пути стремились слиться с окружающей средой, не все, но большинство. Соседей не интересовала возможность полюбопытствовать или расширить кругозор при помощи альтернативного образа жизни или точки зрения. Они хотели лишь уничтожить таковую, потому что она отличалась. Я скучала по отцу и его странностям. Мне нужен был антидот, быстро.

Через несколько месяцев брат и я плавно перетекли в штат Колорадо, чтобы воссоединиться с отцом. Колорадо – одно из самых прекрасных мест на земле. Мы жили в деревянном домишке у подножия великолепной горы в практически коммуне хиппи, городе Эвергрин. Я любила Колорадо, даже притом, что не полюбила американскую еду. Вскоре приехала моя новая мачеха, и жизнь в Колорадо пошла на лад. Я лучше привыкала к новой жизни в более свободной обстановке, чем к жизни на военно-морской базе. Я полюбила Колорадо, хоть и не понимала половину намеков моих ровесников. Как минимум, ко мне хорошо относились учителя, и перемена была приятной.

Тогда мне попалась книга об астральной проекции. Практика астральной проекции подразумевает, что тело остается, а душа путешествует. Я лежала в постели и изо всех сил пыталась покинуть тело. Я хотела путешествовать и отыскать маму.

Мама оставалась в Италии и неведомо для меня собиралась обратно в Америку в штат Орегон. Потом я узнала, что отец оставил ее, чтобы она ушла из Детей Бога самостоятельно. В живых оставались только ее сестра и бабушка Вера. Бабушка Вера прислала ей денег на дорогу домой и помогла маме начать жизнь заново в традиционном обществе.

Однажды мне сказали, что я вечером поеду в Орегон на встречу с мамой. Сначала я обрадовалась, не поняв, что Орегон не сулит мне ничего хорошего.

Оглядываясь назад, я должна сказать, я действительно впечатлена моей мамой; она вернулась домой из Италии, вырастила шесть детей без копейки денег, перебиваясь на купонах, пока папа жил с новой женой. У мамы было шесть детей не по ее воле, а потому что ее подстрекала секта. На мой взгляд, она казалась, недовольной жизнью. Даже сейчас я знаю, что она не любит, когда я говорю о секте, но по мне ей нечего стыдиться, она попала в особенное приключение. Ей нечего стыдиться, вдобавок я уверена, что секта была отцовской идеей.

Когда моя мать вернулась в Америку, ее бабушка помогла ей получить государственное жилье. Эти дома были довольно простыми по сравнению с более красивым домом, в котором я жила с отцом, но я была в восторге от перспективы воссоединения с матерью и другими братьями и сестрами.

К сожалению, как старшая девочка я получила стеееержень. Я стала младшей мамой, когда мне было десять. Забота о банде диких детей непросто дается, когда ты ребенок. Я не хотела быть подменной мамой. Я не подходила для этого, потому что мне нравится слишком много думать, и начинаю волноваться, когда я не могу. Мне нужна тишина. Я не хотела быть блюстителем порядка, я хотела уйти и смотреть на облака. Мой стиль воспитания ребенка, мягко говоря, не отвечал правилам врачебного такта. Я все больше и больше злилась на жизненные обстоятельства. Мое бессилие. Я знала, что должна помочь маме, и помогала, но я была не в восторге от этого.