Смелость не нравиться. Как полюбить себя, найти свое призвание и выбрать счастье

ЮНОША: Ага… Мой отец был именно таким человеком – настоящим трудоголиком, который с головой погружался в работу ради достижения результата. А потом он командовал в семье по праву кормильца, который зарабатывает деньги. Он был очень деспотичным.

ФИЛОСОФ: В определенном смысле такие люди отказываются признавать существование других жизненных задач. Но «работа» означает не только профессиональную деятельность. Домашние хлопоты, воспитание детей, помощь местному сообществу, увлечения и другие вещи – это тоже работа. Фирмы и компании играют здесь лишь незначительную роль. Тот, кто признает только профессиональную деятельность, не ощущает жизненной гармонии.

ЮНОША: Все именно так, как ты говоришь! Члены моей семьи фактически не имели права голоса в споре с отцом. Невозможно спорить с человеком, который грозно рычит: «Только благодаря мне у вас есть еда на столе!»

ФИЛОСОФ: Наверное, такой отец мог осознать свою ценность только на уровне поступков. Он работает с утра до вечера, добывает деньги для семьи и пользуется признанием в обществе, а потому считает себя более ценным, чем остальные члены семьи. Но для каждого из нас наступает время, когда мы больше не можем быть кормильцами и добытчиками. Человек стареет и выходит на пенсию, и у него нет иного выбора, кроме как жить на пенсионное пособие или получать помощь от детей. Даже в молодости тяжелая травма или болезнь могут привести к потере трудоспособности. В таких случаях трудоголики испытывают сильную депрессию.

ЮНОША: То есть они не могут думать ни о чем, кроме своей работы?

ФИЛОСОФ: Да. В их жизни нет гармонии.

ЮНОША: В таком случае я начинаю понимать, что ты имел в виду, когда говорил об уровне бытия. И я определенно не задумывался о том, что когда-нибудь больше не смогу работать или вообще чем-то заниматься на уровне поступков.

ФИЛОСОФ: Как человек осознает себя: на уровне поступков или на уровне бытия? Этот вопрос имеет прямое отношение к мужеству быть счастливым.

Вы можете быть счастливы сейчас

ЮНОША: Мужество быть счастливым? Что же, давай послушаем, что это за мужество.

ФИЛОСОФ: Да, это важный момент.

ЮНОША: Ты утверждаешь, что все проблемы заключаются в межличностных отношениях. А потом разворачиваешься в другую сторону и говоришь, что в тех же отношениях можно обрести счастье. Мне до сих пор трудно принять это. Неужели люди называют счастьем только свои хорошие взаимоотношения? Неужели мы живем ради таких крошечных радостей и душевного отдохновения?

ФИЛОСОФ: Я неплохо представляю, с какими проблемами ты сталкиваешься. Когда я впервые слушал лекцию о психологии Адлера, то лектор, Оскар Кристенсен, один из его учеников, сделал такое заявление: «Те, кто сегодня слушает мои слова, могут стать счастливыми прямо сейчас, в этот самый момент. Но те, кто этого не делает, никогда не будут счастливы».

ЮНОША: Ничего себе! Это речи настоящего мошенника. Надеюсь, ты не попался на эту наживку?

ФИЛОСОФ: Что такое человеческое счастье? Эта тема была одной из постоянно обсуждаемых с античных времен. Я всегда считал психологию не более чем разделом философии, поэтому не испытывал к ней интереса. Будучи студентом философского факультета, я озаботился вопросом: что такое счастье? Я был бы неискренним, если бы не признал, что испытал некоторое отвращение к словам Кристенсена. Но в то же время я кое-что понял. Мне подали идею об истинной сущности человеческого счастья. Я искал ответы, но не уделял должного внимания простому вопросу: каким образом человек может стать счастливым? Уже в студенчестве мне пришло в голову, что я не представляю себе настоящего счастья.

ЮНОША: Понятно. Значит, твое первое знакомство с психологией Адлера закончилось ощущением несоответствия?

ФИЛОСОФ: Вот именно.

ЮНОША: Тогда скажи: тебе удалось стать счастливым человеком?

ФИЛОСОФ: Конечно.

ЮНОША: Почему ты так уверен в этом?

ФИЛОСОФ: Величайшее несчастье для человека – отвращение к себе. Адлер нашел крайне простой ответ на этот вопрос. Ощущение «Я полезен для общества» или «Я полезен для кого-то» – единственное, что дает нам осознание собственной ценности.

ЮНОША: Ты имеешь в виду «содействие окружающим», о котором говорил раньше?

ФИЛОСОФ: Да. И это важный момент: когда мы говорим о содействии другим людям, то не имеет значения, был ли наш вклад оценен по достоинству.

ЮНОША: Как это?

ФИЛОСОФ: Ты не тот, кто оценивает пользу твоего вклада в общественное благо. Это задача других людей, и ты не можешь в нее вмешиваться. В принципе, нет даже способа узнать, принесло ли твое содействие какую-либо пользу. Когда мы помогаем другим людям, это не обязательно должно быть очевидным для них; нам необходимо лишь ощущение своей пользы, своего вклада.

ЮНОША: Минутку! Если это так, то ты называешь счастьем…

ФИЛОСОФ: Теперь ты понимаешь? Одним словом, счастье – это ощущение своего содействия обществу. Это и есть определение счастья.

ЮНОША: Но это…

ФИЛОСОФ: Что-то не так?