Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

— Завтра утром я отправлю вас в столицу. Послезавтра должны состояться официальные торжества по случаю вступления генерала Коронадо на пост президента страны. Завтра парламент ратифицирует решение правящей хунты, а потом все как обычно: военный парад, прием послов и так далее. Запечатлеете торжества — и милости прошу обратно к нам, но только должен предупредить: снимать войну в джунглях куда опаснее, чем войсковые операции вроде той, что проводилась сегодня. Засады, внезапные налеты, случайные стычки — обычное дело. Короче говоря, если вы захотите снимать настоящий бой, то это будет ближний бой, а значит, опасность удесятеряется.

— Генерал, я думаю, вы слышали, что мы не новички в своем деле, — усмехнулся Тавернье. — Я, к примеру, начинал во Вьетнаме, и снимать в джунглях мне не в новинку. Последняя наша точка — это Бейрут, и я не могу вам сказать, что опаснее: снимать бои в джунглях или уличные бои в огромном городе, где стреляют из каждого окна.

Мондрагон улыбнулся и поднял руку в знак согласия:

— Хорошо, хорошо, не сердитесь. Я знаю, вы мастера своего дела и знаете, на что идете, но предупредить вас я все же был обязан. Итак, судя по времени, мой штаб уже переместился в город, так что мы можем вернуться туда, перекусить и отдохнуть с относительным комфортом. Двигаться дальше вперед вам нет никакого резона — войска остановились вдоль намеченной линии, окапываются и ждут приказа на продвижение в глубину партизанской зоны. Думаю, ждать им придется не один день, такие решения требуют тщательной проработки, а тут еще эти торжества... Одним словом, вам есть прямой резон вернуться в столицу, тем более что я имею соответствующий приказ.

— Приказ есть приказ, — философски заметил Шарль, закончивший съемку и теперь просматривавший в окуляр отснятые кадры.

Броневик, а за ним и джипы развернулись, захватывая колесами кювет, в котором после утреннего боя было полно стреляных гильз, обрывков бинтов, солдатских ботинок, и помчались по шоссе обратно к Номбре-де-Дьос. Штаб ударной группировки и впрямь уже успел расположиться во дворце крупнейшего местного плантатора, так что ночевать французам пришлось в роскошной спальне с потолком, украшенным фресками и лепниной, и с кроватью под балдахином, такой огромной, что расположись в ней даже четверо усталых путников, им все равно не удалось бы стеснить друг друга. После плотного ужина, состоявшего из тушеной баранины с овощами, фруктов и очень недурного местного вина, журналисты уснули как убитые и остались очень довольны тем, что наутро их разбудили не слишком рано. Солдат принес им воду для умывания, мыло и полотенце. Завтракать в зале, превращенном в офицерскую столовую, им пришлось вдвоем — офицеры, видимо, давно разъехались по своим частям. Впрочем, когда они пили кофе, в столовой появился лейтенант в черном комбинезоне танкиста и, приложив ладонь к черному берету, отрапортовал, что ему поручено сопровождать их в Санта-Фе. Вместе с лейтенантом они вышли на улицу. Вчерашние джипы и «скорпион» уже стояли перед дворцом, водители и солдаты охраны курили, развалившись на сиденьях. Тавернье начал было спускаться по ступеням парадного входа, но вдруг остановился, задрал голову и приложил руку козырьком к глазам. Окрестность наполнилась грозным гулом. С юга к городу стремительно приближались две тройки «Фантомов», напоминающие два схематически изображенных на облачном небе наконечника стрел. Впрочем, и сами машины имели стреловидные очертания, и эта удвоенная стреловидность еще усиливала впечатление почти немыслимой стремительности, создаваемое их полетом. Словно приплюснув своим ревом к земле все живое, штурмовики промчались над городом, скрылись за холмами, и оттуда почти сразу же донеслись раскаты бомбового удара. Стихший было гул начал нарастать снова, и вскоре следующие две тройки пронеслись следом за первыми двумя. Из-за холмов вновь докатились разрывы, а над одним из гребней возник и начал неторопливо подниматься к небу жирный черный гриб. Появились, оглушили округу и умчались к горам еще две тройки, и не успел стихнуть их рев, как с юга донесся другой звук, не менее мощный, но напоминавший унылое церковное пение на одной ноте. В небе на юге замаячило множество точек, приближавшихся на разной высоте, — Тавернье понял, что это боевые вертолеты, готовящиеся довершить работу «Фантомов».