Смерть империи. Взгляд американского посла на распад Советского Союза

«Я убежден, что переход к рынку и осуществление антикризисной программы в наших условиях должны базироваться на двух китах — на едином для всех экономическом пространстве и на признании государственного суверенитета республик. Независимо от количества противников этой концепции в этой или другой палате, возврата к прошлому быть не может».

Иными словами, единое экономическое пространство даже для основных республик может быть сохранено лишь в том случае, если большая часть экономических решений будет предоставлена республикам, а это было одним из основных положений Шаталинской программы, которую человек, выступавший от имени правительства, по–прежнему называл нереальной. На самом–то деле партийные «консерваторы» были совершенно разочарованы ходом реформ и настаивали на возвращении системы централизованного планирования. Егор Лигачев, все еще член Верховного Совета, высказался прямолинейнее других, призвав «существенно укрепить элемент планирования в экономике страны и социальном развитии», и многие разделяли его точку зрения.

Тем не менее для большинства разваливающаяся экономика подорвала веру в институты и риторику прошлого. Опрос общественного мнения, проведенный в апреле, показал, что только 20 процентов опрошенных считали, что «социализм должен быть нашей целью», в то время как большинство (38 процентов) полагали, что «социализм доказал свою несостоятельность». Тем не менее в 1990 году опросы общественного мнения постоянно показывали, что большинство людей все еще высказывались за социализм в той или иной форме.

Другой опрос общественного мнения, проведенный 31 марта в пятнадцати основных городах СССР, показал, что доверие к правительству достигло рекордно низкой точки: менее 8 процентов высказывали доверие Павловскому кабинету министров. В то время как 25 процентов поддерживали правительство, 15,7 процентов хотели видеть коалиционное правительство, а 11,8 процентов правительство «Демократической России». То же исследование показало, что популярность Ельцина достигла 61 процента, в то время как лишь 15 процентов поддерживали коммунистическую партию.

Попытка Горбачева укрепить президентскую власть не сработала; за прошедшие полгода события явно ухудшились, и только зашоренный узколобый оптимист мог верить, что всеми презираемое правительство Павлова могло с помощью лояльности или страха обуздать центробежные силы, раздиравшие Советский Союз.

И то, что Горбачев «качнулся вправо», тоже не нейтрализовало оппозицию с этого фланга. Наоборот: как только Горбачев оттолкнул от себя мыслящих реформаторов двусмысленной реакцией на использование войск в Литве и яростными нападками на «демократов», консервативные силы тоже начали требовать отставки Горбачева.

В 1990 году консервативные участники съезда народных депутатов СССР и члены Верховного Совета начали объединяться для зашиты Союза от разрушительных, по их мнению, националистических сил. Они все более настойчиво добивались проведения мартовского референдума, а наиболее активные члены этой группы возглавили кампанию против Бакатина, Шеварднадзе и Александра Яковлева. Мы в американском посольстве следили за действиями этой группы с некоторой озабоченностью, поскольку самые ярые их приверженцы объединяли борьбу за сохранение Союза с бешеным антиамериканизмом.

Тем не менее, не все члены группы «Союз» открыто проявляли враждебность по отношению к Западу Эта группа была свободным объединением представителей военно–промышленного комплекса, этнических русских из нерусских республик и некоторых нерусских либо обрусевших и тем самым оторвавшихся от своих этнических корней, либо представлявших меньшинства в других республиках и боявшихся притеснений, если власть перейдет из Москвы в республиканские столицы.

Мы поддерживали контакты с членами группы и включали некоторых в список приглашенных на светские приемы, но лично мне не представилось возможности серьезно побеседовать с лидерами группы. Поскольку они стали значительной политической силой в Советском Союзе, я считал, что с ними полезно встретиться: это позволило бы нам определить методы, которые группа намеревалась использовать для сохранения Союза, и дало бы возможность заглушить голоса экстремистов, утверждавших, что Соединенные Штаты организовали заговор для развала Советского Союза. Поэтому я пригласил Юрия Блохина, председателя группы, и еще несколько руководителей на его усмотрение на обед. Он согласился, и мы наметили дату встречи на 11 апреля.