Смерть империи

Не все из союзников Горбачева разделяли прозрение, которое снизошло на него во время краткой декабрьской встречи с толпой зевак в Вашингтоне. Позже, когда холодная война завершилась, маршал Ахромеев (оказавший ценную политическую поддержку Горбачеву в сокращении вооружений, вызывавшем у самого маршала сожаление) заметил моей жене, сидевшей рядом с ним на каком–то официальном обеде, что головой он понимал, что его стране необходимо меняться, но вот сердце его и ноги отказывались слушаться. В августе 1991 года его сердце и ноги взяли верх над головой, когда он поддержал гибельную попытку путча.

Новый «всеобщий принцип»

Быстрое исцеление отношений между Востоком и Западом проходило на фоне внутренних разногласий, которые мы уже рассматривали. Решение Горбачева приступить к политической реформе у себя дома требовало и создавало условия для восстановления дружественных связей с Западом. В конце концов, нельзя же провозглашать основанное на законе государство и продолжать держаться за первичность «классовой борьбы», равно как нельзя покончить с холодной войной, оставляя эту теорию в неприкосновенности.

Лигачев, похоже, не противился большинству конкретных шагов по улучшению отношений с Западом, хотя и отстаивал — и по–прежнему отстаивает — идею «классовой борьбы». Его разрыв с Горбачевым произошел из–за Горбачевского провозглашения политической реформы и Горбачевского требования более радикальных шагов по перестройке экономики. Лигачев, выиграв — временно — схватку с Ельциным, в то же время стал проигрывать в схватке с Яковлевым.

Речь Горбачева в ООН в декабре 1988 года стала кульминацией достижений этого года как внутри, так и вне Советского Союза. Его заявление об одностороннем сокращении вооруженных сил продемонстрировало, что ему удалось обуздать советскую военщину. Всего за неделю до этого высшие военачальники, в том числе и начальник Генштаба Ахромеев, настаивали, чтобы сокращение сил осуществлялось только в результате выработанных входе переговоров соглашений, по которым сокращения проходили бы с обеих сторон. Своей безоговорочной поддержкой общечеловеческих ценностей как основы внешней политики Горбачев по сути отвергал теорию классовой борьбы.

В этой речи содержалось еще одно судьбоносное положение: «Свобода выбора это всеобщий принцип; тут не должно быть места ни для каких исключений».

А положим, Восточная Европа предпочтет сбежать из Варшавского Договора? Положим, немцы предпочтут объединить свою страну? Положим, прибалты, украинцы или грузины выберут независимость?

Неужели действительно не было никаких исключений?

VII Волнения в собственном стане

Национальный вопрос, оставшийся от прошлого, в Советском Союзе успешно решен.

XXVII съезд КПСС, 6 марта 1986 г.

И пусть желающие сыграть на националистических и шовинистических предрассудках не тешат себя иллюзиями и не ждут никаких послаблений.

Михаил Горбачев, Пленуму Центрального Комитета, 27 января 1987 г.

…Утверждались представления о беспроблемности национальных отношений… Это приводило к общественной неудовлетворенности, которая приобретала порой конфликтный характер.

XIX Всесоюзная конференция КПСС, 4 июля 1988 г.

У Горбачева хватало множества забот и без этнических конфликтов внутри Советского Союза. Ему приходилось заботиться о сохранении собственного положения как главы Коммунистической партии и руководителя государства. Ему приходилось заставлять своих коллег соглашаться на фундаментальные перемены. Ему приходилось пролагать болезненный курс экономических реформ. И, разумеется, ему приходилось вести переговоры, добиваясь более благоприятной международной обстановки, и вытаскивать страну из Афганистана. И уж меньше всего ему нужен был разор в собственном стане, внутри границ своей страны.

К тому же Горбачев меньше всего и ожидал подобного, так что нас не должно удивлять, что он ничего не делал для решения проблемы до тех пор, пока сама она не завладела им целиком.

В первый свой год у власти Горбачев, на деле, ни с какими серьезными национальными проблемами не сталкивался.

На Украине, под жестким правлением Владимира Щербицкого, суды продолжали осуждать активистов движения за права человека. В апреле к восьми годам заключения в исправительной колонии и трем годам ссылки был приговорен Микола Горбаль из украинской Хельсинкской группы, а в августе Иосип Тереля получил семь лет тюремного заключения и пять лет ссылки за защиту прав украинских католиков, чья церковь была запрещена Сталиным.