Смерть как искусство. Том 1. Маски

– Да, – с оттенком того самого уничижения в голосе, которое, как говорят, паче гордости, ответил Валерий Андреевич, – конкретно – именно я.

– А не Красавина?

– Нет, – коротко отрезал Семаков. – Лилия Георгиевна у нас занята другими делами.

– Какими? – не отставал Антон.

– Другими, – последовал исчерпывающий ответ. – Красавина работает с артистами. А я занимаюсь вот этим. – Семаков выхватил из кармана и потряс перед ними маленькой синенькой книжицей. – Завтруппой составляет репертуар на месяц, а сделать макет книжки, заказать тираж в типографии, закупить бумагу, вывезти тираж – это моя обязанность. И обратите внимание, – с этими словами главный администратор перелистал книжечку, открыл на нужном месте и протянул Антону, – здесь не только график работы на месяц, но и телефонный справочник, и не дай мне бог допустить хоть малейшую ошибку и не учесть последние кадровые перестановки. Головы мне не сносить. А кадровые перестановки у нас постоянные, потому что Лев Алексеевич очень любит увольнять людей и брать на работу новых. И за этим следить должен тоже я, потому что раз репертуарная книжка – моя епархия, то и за точность данных в телефонном справочнике тоже я отвечаю.

Настя протянула руку, взяла книжку, полистала ее и спросила:

– У вас не найдется еще одной для нас? – спросила она.

– Да берите, у меня есть свободные, – махнул рукой Семаков.

– И все-таки, Валерий Андреевич, – не отставал Сташис, – как вы считаете, почему так получилось? Почему у двух главных администраторов, то есть у людей, которые, по идее, должны по очереди, в разные дни, выполнять одну и ту же работу, такие разные обязанности?

Семаков вспыхнул, не в силах сдержать прорвавшуюся злость.

– Почему? Да потому что Лев Алексеевич хочет все решать сам, а ума и знаний у него не хватает, вот и дает поручения всем подряд, невзирая на должности и те самые пресловутые функциональные обязанности. А что вы хотите? Он малограмотный и малообразованный человек, а мнит себя бог весть кем, мечтает стать гуру в режиссуре классического репертуара.

Тут уж Настя немедленно вцепилась в несчастного Семакова.

– Что значит – малограмотный? В чем это проявляется?

Семаков вздохнул, потер длинными узловатыми пальцами виски.

– Я вам расскажу для примера одну историю, если вам ее еще не рассказали.

– Про Илью Фадеевича Малащенко? – догадалась Настя.

– Да, – удивленно протянул Валерий Андреевич. – Значит, рассказали?

– Вы имеете в виду историю с худсоветом и пьесой Лесогорова?

– Нет, что вы, это совсем другая история, более давняя. Но и куда более показательная. Вы знаете, что в нашем театре есть музей? Ну, конечно, не знаете, это и понятно. Дело в том, что наш музей – это не помещение, где хранятся экспонаты, а такая специальная, как вы выражаетесь, функциональная обязанность. Номинально должен быть человек, который эту обязанность будет выполнять, то есть собирать архив театра, готовить подборки материалов к юбилеям актеров, режиссеров, спектаклей, к каким-то памятным датам. А на практике эту обязанность чаще всего поручают кому-нибудь как дополнительное обременение. Вот в нашем театре такое «обременение» досталось Илье Фадеевичу, нашему завлиту. Но надо знать Илью Фадеевича! – Голос Семакова зазвучал проникновенно и с глубоким уважением. – Это не только человек чрезвычайно образованный, но и чрезвычайно ответственный, если уж берется что-то делать, то делает с полной отдачей и великолепным результатом. Так вот…